К середине композиции я выпала из реальности, забыв о поджимающем времени и скором приходе Владислава Валерьевича. Приятный и шаловливый мотив мелодии настолько запал мне в душу, что по всей вероятности этот трек станет единственным, который я буду слушать в режиме нон-стоп ближайшие несколько дней.
Уверена в себе —
Да, это про меня, я уверена в себе.
Мне не нужны твои восхищения,
И эти заезженные фразы.
Я как Мишель Обама...
Ш-ш-ш-ш-ш, закрой рот!
Малыш, я думаю, ты догадался, кто в доме хозяин.
Я ничего не делаю наспех, малыш,
Ведь я уже знаю, что ты пытаешься сказать...
Реальность отошла на второй план, и казалось, будто ничто на свете не могло помешать моему веселью.
Но вдруг музыка резко утихла, и по мановению волшебный антураж вновь сменился на знакомую обстановку в строгих тонах. Я застыла в несуразной позе, обвив одной ногой кий. Звук застрял в горле иглой, и как замечательно, что не успел сорваться с уст, преобразовавшись в пронзительный крик чайки с подбитым крылом. Это стало бы верхом нелепости.
Хлопая ресницами, я вытаращилась на того, кто выключил потрясающий трек.
Остановившись у длинного стола, Владислав Валерьевич смотрел на меня в ответ с устрашающим спокойствием.
— Я поражен вашим произношением, Радова, — с ухмылкой осветил Земской. Собственной персоны. Черт возьми. — На уровне носителя.
Заявился именно сейчас!
Не минутой, или даже тридцатью секундами позже!
— Извините, что помешал вашему… честно говоря, не знаю, как это назвать, — он взмахнул рукой, одновременно с озадаченностью покачав головой и отвернувшись. Демонстрируя прямую осанку, мужчина прошествовал к своему креслу и поднял гладковыбритый подбородок для жалящего взгляда. — Теперь мне страшно оставлять вас в моем кабинете одну.
Нужно начать шевелиться.
Что-нибудь делать.
Не стоять столбом. Выйти из состояния музейного экспоната.
Блин!
— Я…я-я… извините, Владислав Валерьевич, — густо покраснев, я отлепила от внутренней стороны бедра кий и поспешила вернуть его на место. — Это недоразумение…
— Да. Имел честь только что увидеть лично, — Земской поджал губы.
Я не горела желанием разворачиваться к начальнику лицом для очередного столкновения с его суженными и жутко въедливыми глазами, поэтому постаралась как можно неприметнее перемещаться к выходу, но затылком явственно ощущала концентрацию внимания босса яростной волной огня, разливающейся по всему телу.
— Анжелика? — тягучий глубокий голос Владислава Валерьевича заставил меня замереть на месте.
Против воли я обернулась на зов и взглянула на него.
Присев на край стола, Земской скрестил руки на груди, манифестируя их мускулистость и мощность.
— Если вы обладаете столь сильной страстью к пению, то вам следует посетить караоке-клуб, или устроиться работать в подобное заведение, чтобы в полной мере получать наслаждение, — в небезызвестной язвительно-сухой манере выговорил он замечание. — Насколько я понял, нынешние обязанности вгоняют вас в смертельную тоску? Исправить это не составит мне ровным счетом никакого труда. Я бы не хотел, чтобы вы чувствовали себя дискомфортно здесь.
Стоп. Нет. Так дальше не пойдет.
Я просто танцевала, немного забывшись.
Я выполняла то, что должна была, но в слегка иной манере, понравившейся мне. Разве где-нибудь было прописано, что, подготавливая рабочую зону босса, я должна делать все в гробовом молчании без малейших движений в сторону, как чертов робот? К тому же, до начала формального рабочего дня оставалось еще немного времени, и мое пребывание в офисе можно считать неофициальным.
