Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
Ага, сегодня же городской Музейный день…
А давно я здесь не был, подумал я, перехватывая окованную медью дверь еще до того, как створка замкнулась, и вошел внутрь. Пахнуло камнем, деревом, холстом, кожей и красками. Тусклые, размазанные уличные звуки здесь обрели гулкость и насыщенность, отражаясь от высокого свода, украшенного мозаикой. Зато цвета стали приглушенными, растекаясь в стекле витрин и размываясь тенями.
— …пришли недобрые косороги, косматые, тысячезубые, как гласит предание. Косороги напали на жителей поселка… — размеренно, но умело держа интонацией драматичность момента, рассказывал пожилой экскурсовод возле дальнего стенда. Собравшиеся вокруг него дошколята заворожено слушали, издав единый восторженный вздох, когда в диораме вспыхнул фонарь, обливая светом чучело оскаленного косорога. — Но смелый Виктай взял в руки свой знаменитый меч и вышел на защиту друзей…
Я едва не зажмурился, на мгновение ощутив себя лет на тринадцать младше, и явственно представив себе этот самый меч — широкий, с волнистым синеватым лезвием и светящимися зеленью камнями на рукояти… Меч произвел на нас столь неизгладимое впечатление, что потом вся наша сопливая группка, включая девочек, вырезала кривые мечи из дощечек и наносила увечья друг другу, изображая подвиг славного Виктая.
Он ведь там так и висит. Отливает синевой зеркальное лезвие… Ничего особенного с виду на замыленный взгляд взрослого. И одновременно нечто удивительное, неуловимо загадочное есть в этом старом мече. Словно оттиск руки героя так и остался на нем навсегда, создавая ощутимую ауру.
Говорят, дракон Виктая был воплощен в этом мече…
Малышня загомонила, перемещаясь к следующему стенду, где им в движущихся фигурах расскажут об истории создания главных городских Ворот. Или, может, про голосистый Колокол.
Я встретился взглядом с изображением белокурой женщины с гобелена напротив, Женщина смотрела внимательно и изучающе, полуобернувшись к зрителю. На гобелене было выткано множество других людей — судя по одежде, горожан, — но только женщина казалась живой и отчетливой, несмотря на ветхость ткани и потускневшие нити… Стояла среди безликой толпы, на краешке стилизованной городской площади и смотрела неотрывно, с любопытством и ожиданием. Единственная живая среди теней.
«Городской этюд. Первая половина периода Восходящих. Коллективная работа выпускников Станской художественной мастерской» — сообщала аккуратная табличка возле гобелена.
Если не ошибаюсь, Станскую Академию стерли благодарные граждане как раз где-то в этот период и сейчас на ее месте размещается городская караульная служба. А среди выпускников Академии значился знаменитый Ян Вострокрыл. Тот самый, что умел рисовать живое…
— А это кто? — спросил звонко голосок позади меня.
— Данек, вот ты где! — послышался в ответ встревоженный женский голос. — Ты что здесь делаешь? Почему ты не со всеми? Вечно тебя приходится разыскивать! Разве тебе неинтересно слушать, как рассказывают?
— Я хотел посмотреть, что здесь нарисовано…
— Потом посмотришь, пойдем! А то все пропустишь.
Я оглянулся, наблюдая за сценой короткой схватки — упрямый малыш упирался и не желал идти за сердитой воспитательницей, пока ему не расскажут, что нарисовано на загадочной картинке. Судя по привычности уловок той и другой противоборствующих сторон для сохранения исходных позиций — подобные сражения были дежурными.
— Ну, хорошо… — сдалась женщина. — Что ты тут хотел увидеть?
— Кто это? — с готовностью прекращая борьбу и мигом согнав с физиономии плаксивое выражение, осведомился пацан, указывая пальцем на темную от времени гравюру — некий здоровенный монстр, смахивающий на зубастую, длинношеею ящерицу с устрашающим гребнем вдоль спины, распластав перепончатые крылья, парил над какими-то смутно очерченными поселениями.
— Это дракон, — прочитала воспитательница надпись под гравюрой.
— Неправда, — искренне возмутился ребенок. — Дракон не такой.
— Тут сказано, что это дракон, — с некоторым сомнением повторила женщина. — Это очень-очень древнее изображение. Так люди из доисторической эпохи представляли себе драконов.
— А почему они их такими представляли? Они таких видели?
— Нет, конечно. Таких чудовищ не бывает. Он, наверное, придумали его… — неуверенно пояснила воспитательница.
— А почему придумали? Он такой страшный. Древние люди боялись драконов?
— Наверное. Не знаю.
— Они что, не могли рассмотреть настоящих драконов?
— Никто не может рассматривать настоящих драконов… То есть почти никто.
— Я видел, — вдруг возразил мальчик. — Дракон другой!
— Неправда, Данек. Ты не можешь знать, как выглядит дракон. Пойдем к остальным…
Последняя реплика женщины неожиданно разбудила во мне глухое, немотивированное пока раздражение. Раздражение поднималось вверх, будто муть со дна — невесомо, но мерзко и тянет гнильцой.
— Но я же видел! — настаивал мальчик, обиженно округляя глаза и всплескивая руками. — Видел! У меня есть дракон! Мой дракон совсем не такой, как здесь нарисован.
— Ты опять? Как тебе не стыдно! Нет у тебя никакого дракона!
— Есть! — упрямо повторил малыш, отступая на шаг в сторону от пытавшейся ухватить его за руку женщины. — Есть, есть, есть!.. Он красивый!
— Данек, прекрати! — рассердилась воспитательница. — Мы же договорились. Ты мне обещал, и маме своей обещал, и ребятам обещал, что больше не станешь говорить ничего подобного…
Ребенок насупился. В глазах блестели слезы и стало заметно, что пацан с явным усилием сдерживается, чтобы не разреветься. Его растерянный взгляд обежал вокруг, в поисках помощи, зацепился за меня…
— А что плохого в том, что ребенок видит драконов? — негромко спросил я.
— Что? — женщина развернулась, впервые замечая присутствие свидетелей и машинально пытаясь вернуть в прическу выбившуюся прядь.
— Вы что-то имеете против драконов? — продолжил я, ощущая, как нечто неприятное, разозленное ворочается внутри, отравляя каждое сказанное слово двусмысленностью.
Воспитательница непонимающе сморгнула, рассматривая меня. Круглое, еще молодое лицо на несколько мгновений стало глуповатым, пока она пыталась провести логические связи между поглотившей ее возней с ребенком и невесть откуда взявшейся антипатией к драконам… Попытка оказалась явно безрезультатной.
— Против драконов? — переспросила она в замешательстве. — Нет, нет…
— Тогда почему вы не позволяете мальчику рассказать о драконе? Тем более о своем драконе?
На ее скулах проступил нервный, пятнистый румянец. В первое мгновение я решил было, что женщину внезапно накрыло раскаянием, но потом понял, что она просто заметила значок на моей крутке. И снова ошибся, предположив, какая за этим последует реакция. Ни оживления, ни тревоги не появилось в ее глазах — женщина просто устало вздохнула, положив ладонь на плечо притихшего малыша.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
