— Не знаю, — Максим вытер вспотевший лоб, — ябы не смог есть, все время думал бы о том, достаточно ли крепкие…
— Достаточно! — фыркнул насмешливо Виталий. —Ты что же думаешь, что они никогда не обрываются? Это тебе не американскийДиснейленд! Тут все настоящее. Камни не из папье-маше и не из ваты, железкиострые, что надо, и стекло тоже. А когда происходит обрыв, то тут такоетворится.
Максим больше не смотрел на ужинающих. Они казались емусумасшедшими, а развертывающееся перед ним действо сущим бредом. Веревкиобрываются, падение… Невероятно. Виталий словно прочитал его мысли. Он схватилего за руку и потащил за собой. Они оказались в неглубокой уютной нише, иВиталий толкнул своего друга на кушетку, обитую бархатом.
— Не думал, что ты такой слизняк, — прошипелон, — давай выкладывай все сразу. Скажи, что ты об этом думаешь. А то яуже не уверен, стоит ли продолжать экскурсию.
— Зачем, — с трудом выговорил Максим, — зачемвсе это нужно? Клуб для сумасшедших, которые не понимают, что они делают?
— Вот ты, значит, как! — Виталий выпрямился и злопосмотрел на него. — За дураков нас держишь. Только учти, здесьненормальных нет! Здесь вообще самые нормальные люди, каких только можновстретить в нашем городе. Если ты сам как неживой, если тебе не хочется иногдавстряхнуться, то не стоит всех рядить в сумасшедших.
Максим с удивлением смотрел на Виталия. А тот уже распалилсяи говорил с жаром:
— Ты только посмотри вокруг. Оглянись на свою жизнь.Что в ней интересного происходит? Совсем ничего. Ничего путного. Каждыйстарается устроить себе мирок поуютнее, обложиться мягкими подушками. Жить вкомфорте, как муха, которую затолкали в коробку с ватой. Мы все потихонькуначинаем вырождаться. Становиться слабосильными слизняками. Что должно с намислучиться такое, отчего встряхивались бы нервы? Да почти ничего. Ну, могутнаехать обалдуи с пушками, которые даже в сортир с ними ходят, тешат своемужское достоинство, ну, прикатят эти мускулистые педерасты, которые только свиду грозные, встанут в позу, погрозят малость или даже пальнут, чтобы мошонкаекнула. И все. Понимаешь, это все глупые игрушки. Держись с ними понаглей, иони штаны намочат, побегут хвост задрав, чтобы задницу им не надрали. Противно,живешь, как в муторном киселе плаваешь.
— Но почему?.. — попытался возразить Максим,однако Виталий его перебил:
— Иногда некоторым быкам охота подраться. Можно,конечно, с такими схлестнуться. Но они или скопом наваливаются, сатанеют отсвоей силы и безнаказанности, или тоже трусливо поджимаются. Нет риска, понимаешь,нет ничего, что щекотало бы нервы по-настоящему. От чего в нашей жизни можнополучить крутое удовольствие?
— Мало ли, — хмыкнул Максим.
— Вот именно, что мало. Можно, конечно, гордиться своейкрутизной, ездить на навороченной тачке. Ну и что! Другой себе еще круче купит,третий еще… Так и гнаться за всеми. Дом себе строить? Особняк с фонтанами.Ладно, построил, а дальше что? В чем интерес? Бабу можно любую купить хоть спотрохами. Да на кой черт они сдались! Вокруг столько шлюх. Каждая баба — …!Чего ради них упираться. Ни одна внимания не стоит. Ну потрешь ее иногда, когдаприспичит, подумаешь — невидаль!
— Но ведь… — Максим не находил нужных слов.
— Слушай, давай не будем, — Виталий примирительнопохлопал его по плечу и сел рядом, — я понимаю, что мы по-разномувоспринимаем жизнь, но согласись, иногда хочется чего-то острого, необычного,чтобы дух захватывало.
— Острых камней, например, — Максим качнулголовой.
— Хотя бы, — Виталий нервно засмеялся. — А тыникогда не задумывался, почему здоровые крепкие мужики прут иногда на Северныйполюс или в Антарктиду, лезут в горы без всякого снаряжения и страховки, наплотах по горным речкам сплавляются. Теперь это даже в моду входит —экстремалы. Но их-то почему-то никто сумасшедшими не называет. А казалось бы, такимсамое место в желтом доме. Или они для тебя нормальные, а эти — нет? А в чем,собственно, разница?
— Как в чем? — встрепенулся Максим. — Сравнилтоже!
— А никакой разницы нет, — захохоталВиталий, — и там, и тут люди проверяют, насколько крепкие у них нервы. Адля этого совсем не обязательно лезть куда-то в горы или плыть по реке.Несколько часов попробуй повиси над острыми камешками. Вот где действительноиспытание на крепость. Тут даже чувствовать все острее начинаешь. Жизнь видитсясовсем другой, когда ты на волосок от смерти.
И разные удовольствия воспринимаются тоже по-другому. Еда,вино, женщины. Вот представь только, ты любишь женщину, а это, может быть, впоследний раз, вообще в последний. А потом все закончится — тебя уже не будет.Не кайф, скажешь? Лучше любого наркотика. Наркотик что, он с твоей психикойиграет, заменяет реальность мнимой реальностью, а здесь все по-настоящему,только чувства обостряются.
— Сам придумал? — Максим попытался подавитьнеприязнь.
— Зачем же, — Виталий самодовольно откинулся настенку ниши, — сначала один человек просветил, а затем я сюда попал. Самна все посмотрел.
— И чувства у тебя обострились, — Максим неудержался, — извини, конечно, сорвалось, но никак не могу отделаться отмысли, что все это ужасно глупо. Подвергать себя риску, чтобы стали острееощущения. Мне, например, женщины и так нравятся, для того, чтобы отлично всечувствовать, мне не нужно висеть над этими булыжниками.
— Не знал, что ты такой непробиваемый, — созлостью проговорил Виталий, — или ты ничего не понял, или сам весь, какманная каша. Ты боишься боли, боишься острых ощущений. Тебе никогда непочувствовать разницу между тем, что чувствует просто человек и человек,который скоро умрет. Близость смерти обостряет чувства в тысячу раз.
— Не думаю, — Максим с сомнением покачал головой.
— Тогда пошли, — Виталий схватил его за руку ирванул, — пошли, сам увидишь.
Максим не стал вырываться, возражать, он спокойно двигалсяза Виталием и старался на все смотреть беспристрастно. Он даже не обращалвнимания на восторженные возгласы Виталия, стремящегося раскрыть перед ним всечудеса. Они увидели помещение, где начинали сдвигаться стены и проваливатьсяучастки пола. На глазах у них один парень пытался зацепиться за створки, нополетел вниз и оттуда донесся его крик. Видели, как из стен начинали вылетатьножи, диски, копья.
Но клиентов, которые пили вино или пиво, это толькозабавляло. Со смехом они увертывались от летящих предметов, подсчитывали очки.На глазах у приятелей зацепило почти всех, кто веселился в этой комнате, носами молодые люди мало обращали внимания на царапины. Одному диск попал понижеглаза, и он, мотнув головой, упал. Его товарищи весело смеялись, но откуда-тоиз боковых дверей выскочили крепкие парни, подхватили упавшего и унесли ссобой.
— И что теперь? — спросил Максим, который смотрелна «представление» молча, предоставив высказываться Виталию.
