— В том-то все и дело. Он не должен был умереть, —Максим потер щеки, — пережить острые моменты — да, испытать наслаждение —да, но умереть… Какой прок хозяевам в мертвых клиентах? Ведь человек, прошедшийчерез все это, захочет попробовать еще раз, потом еще и еще. А плата тамвысокая. Вот и подумай, какой резон им убивать своего клиента.
— Я и сам бы хотел знать, — сказал Максим, —но концы с концами не сходятся. Ничего не получается.
— А ты был в этом клубе? — с каким-то болезненнымлюбопытством спросила Лара.
— Был, — нехотя отозвался Максим, — Виталий затащилоднажды. Там ведь можно присутствовать и в качестве зрителей.
— Роскошное, — Максим задумался, — дорогое ироскошное, знаешь, там на всем какой-то отпечаток, как в старых фильмах оРимской империи. Декаданс. Когда людей уже не прельщают удовольствия, ониудовольствие находят в смерти.
Лара кивнула. Она слушала Максима и представляла себекоридоры со стенами, обшитыми темными дубовыми панелями, тяжелые бархатныешторы, треножники, на которых лениво тлеют угли…
Глава 7
Они шли по длинным коридорам со стенами, обшитыми дубовымипанелями, повсюду висели тяжелые бархатные шторы, скрывая двери, а в нишахстояли треножники, на которых лениво тлели угли. Слышалась негромкая восточнаямузыка. Воздух был насыщен терпкими пряными ароматами. Виталий шел уверенно, аМаксим настороженно оглядывался по сторонам. Светильники причудливой формыосвещали их путь, звук шагов не был слышен из-за толстого ковра. Впереди шелюноша с крепким мускулистым торсом. Из одежды на нем были синие шаровары,перехваченные в талии широким малиновым поясом с шелковой бахромой и синийтюрбан Руки украшали массивные золотые браслеты, сделанные под старину, но, возможно,действительно старинные. Тонкая золотая цепь спускалась до пояса, на нейнаходилось кольцо с черным камнем.
«Восток, — подумал Максим, — как в голливудскихкинофильмах. Интересно, зачем им весь этот антураж?»
Юноша остановился возле одной из дверей и жестом показал,что они могут войти. Виталий кивнул и первым шагнул в дверной проем. К нимстремительно подошла гибкая женщина. Струящаяся материя облегала тело, хорошоподчеркивая ее формы, а перемешанные разноцветные нити указывали на восточноепроисхождение наряда. Шею женщины украшало золотое ожерелье, спускавшееся почтидо пола.
«Если оно настоящее, — опять подумал Максим, — тодолжно стоить немало. Да, немало. Но скорее всего это подделка, чтобы пуститьпыль в глаза».
— Рада вас видеть, — сказала женщина певучимголосом, — что желаете сегодня? Есть интересные предложения.
— Что именно? — Виталий улыбнулся.
— Набор обширный, — она мягко повела рукой.
Максим смотрел на ее удлиненные миндалевидные глаза,идеальной формы брови, маленький точеный нос, чувственные яркие губы.
Помимо воли в нем просыпалось желание. Женщина была красиваи прекрасно осознавала это.
— Мой друг здесь в первый раз, — сказал Виталий, ина щеках одалиски заиграли ямочки, — мы хотели бы посмотреть на всепонемногу.
— Прекрасно, — она хлопнула в ладоши, — тогдаполный обзор, а если, — она понизила голос, — пожелаетеприсоединиться, то мы будем только рады вашему выбору. Вы испытаетенезабываемые ощущения.
— Мы подумаем, — сказал Виталий, — возможно.
Из боковых дверей показались две девушки, которые подошли кмолодым людям. Возле Виталия остановилась высокая черноволосая, а к Максимуподошла вторая, чуть пониже ростом, с длинными русыми волосами, рассыпанными поплечам. Максим заметил, что девушек, видимо, специально отбирали, их телаговорили о многих часах тренировок, гимнастики, а также ухода. На девушках былилегкие накидки, на запястьях звенели тонкие браслетики, а с шеи свисали длинныецепочки с кольцом, имеющим черный камень, точно такой же, как и у юноши, чтовстретил и провожал их. Девушки подхватили своих клиентов под руки и повлекли кодной из дверей.
— Приятного вечера, — донесся до них голосженщины.
— Меня зовут Лота, — прошептала русая, прижимаяськ Максиму, — если захочешь, то я могу сегодня провести время с тобой.
Максим взглянул на Виталия, тот похлопывал свою девицупониже спины, оба довольно пересмеивались.
— Я подумаю, — уклончиво ответил Максим, — яздесь первый раз.
— Первое впечатление всегда самое сильное, —обрадованно подхватила Лота, — я уверена, что тебе у нас понравится.
— Долго еще идти? — спросил он, только чтобы немолчать и как-то избавиться от ее настойчивых рук.
— А мы уже пришли, — отозвалась она, —смотри, выбирай, что тебе понравится.
— Я все могу показать сам, — хвастливо заявилВиталий.
Девушки засмеялись, но отступили в сторону. Виталийнеподражаемым жестом распахнул дверь и кивнул своему другу:
— Прошу.
Они оказались в огромном помещении, напоминающем спортивныйзал. Максим еле удержался от возгласа. Они стояли на небольшом карнизе, а полбыл далеко внизу. С потолка свешивалось несколько веревок, которые поддерживалидеревянный помост. На помосте стоял круглый стол, покрытый белой скатертью, нанем — столовые приборы. Несколько человек беззаботно ужинали. Декоративныесветильники в потолке, мерцающие неярким светом, придавали всему происходящемунереальный оттенок.
— Что это? — удивленно спросил Максим. Виталийудовлетворенно усмехнулся и кивнул вниз:
— Смотри.
Максим нагнулся. То, что он увидел, показалось ему совершенноне правдоподобным, а антураж зала какой-то чудовищной декорацией. Внизу на полулежали острые обломки камней, торчали ржавые заостренные прутья, поблескивалобитое стекло.
— Не может быть! — вырвалось у него. — Ноесли веревки оторвутся…
Ему стало нехорошо при мысли о том, что будет с теми, ктосейчас ужинает над пропастью. «Пропасть». Это слово показалось ему тогда самымподходящим, хотя высота между помостом и полом составляла не более трех метров.
— Они знают о том, что внизу? — Максим уставилсяна Виталия.
— Конечно. — Тот кивнул, а затем не выдержал ирасхохотался. — Ты представляешь как это щекочет нервы, когда ты знаешь,сидишь на каких-то тонких дощечках, а под тобой большие острые камни. Припадении можно сломать руку, ногу, голову. А еще острые железки, которые могутвойти в тело. А к тому же еще и стекло. Представляешь, что с человеком будет,если он упадет! Думаешь об этом, и адреналин выплескивается в кровь. Так клево,тебя всего будоражит! По-моему, даже пища приобретает при этом особенный вкус.
