Я зябко потираю плечи.
— С вами все в порядке? — спрашивает у меня друг Ильи. У него приятный спокойный голос.
— Да, спасибо. На ногу мне наступил, но уже не болит.
За время короткой перепалки большинство желающих успели занять места, и мы беспрепятственно заходим в зал, расходимся в разные стороны. Я быстро нахожу друзей и плюхаюсь в свое кресло. Пашка, естественно, оказывается рядом. Свет гаснет.
Илья заступился за меня, держа за руку свою подружку. Ради которой удалил анкету, наверное.
Реальная опасность мне не угрожала, он мог бы просто пройти мимо. Ничего бы этот придурок мне не сделал. Я в состоянии постоять за себя, в крайнем случае помогла бы охрана. Мы же в людном месте. Почему Ветров так взбесился? Не ожидала от него настолько бурной реакции. Сомнений нет, если бы конфликт продолжился, Илья бы не отступил и полез в драку.
Вдруг становится очень тревожно.
— Все нормально? — спрашивает Паша. — Ты где потерялась, Поль?
— Нормально. Прицепились какие-то пьяные, но уже все хорошо.
— Кто? Вот те, что ли? — он начинает хаотично оглядываться.
— Все нормально, забей.
Настоящие ли у меня чувства к Илье? Мы мало друг друга знаем. Я, как он правильно заметил, капризна и избалована, да и запретный плод сладок. Он манит, интригует. Наверное, надо забить на то, что нас так тянет друг к другу, и жить дальше.
Я достаю телефон и кручу его в руках.
А знаете что…
Все чувства настоящие.
Даже если тебе восемнадцать. Даже если ты всадник Ревности.
Я пишу Ветрову: «Спасибо еще раз».
«Не за что, — отвечает он. А потом добавляет: — Прекрасно выглядишь, мажорка».
Я кладу телефон на колени и улыбаюсь. Вот гад, такой же как все мужики. Пришел с одной, осыпает комплиментами другую. Злодей ты, Ветров, самый настоящий! Подонок, подлец!
«Анемии нет, я проверилась. Но я все равно стала лучше о себе заботиться».
«Умница».
Я откладываю телефон и смотрю фильм. Мы вместе его смотрим, просто пока наши кресла находятся далеко друг от друга.
Глава 21
Илья
В двух шагах от моего дома расположена школа с отличной спортивной площадкой. Летом за абонемент в спортзал платить не нужно, из подъезда выходи — и вперед.
Что я и делаю — наматываю круги по футбольному полю, как и обычно по вторникам. Кроссовки мягко касаются земли, легкие приятно обжигает при каждом вдохе. На улице тихо и довольно прохладно. Половина седьмого, рано еще. Десять минут на турнике, потом домой в душ и на работу.
Постепенно замедляю бег, восстанавливаю дыхание. В ушах наушники, на всю катушку гремит любимая музыка. Настроение боевое, как и обычно. Другого не держим. Снимаю капюшон и разминаюсь, когда замечаю, что кто-то стоит за спиной. Резко оборачиваюсь.
Инка приехала.
— Ты что здесь делаешь в такую рань? — спрашиваю, доставая наушники из ушей.
Девушке холодно, она кутается в полы тонкого плаща, обмоталась шарфиком. Подходит и обнимает меня за шею.
— Соскучилась. Решила заскочить до работы. Как твои дела? — Ей неуютно.
Мне тоже. Я отстраняюсь.
— Тренируюсь же, потный.
— Ничего, я на минуточку, — тянется и целует меня в щеку. — Какие планы на вечер? Ты до четырех сегодня?
Я не собирался с ней мириться, просто так получилось. С тех пор как я вернулся домой, все события в моей жизни можно описать двумя словами: «Так получилось». Мне это несвойственно. Остро хочется курить.
В кармане вибрирует сотовый. Бросаю взгляд на экран — Чернов. Да ладно! Тот самый мой коллега и друг Пушкина, у которого прозвище нелитературное. На всякий случай обращаю внимание на время, потому что эта скотина сделает все, чтобы меня штрафанули за малейшее опоздание. До начала рабочего дня еще целых полтора часа.
— Да? — принимаю вызов.
— Илья Викторович, доброе утро! Не спите уже?
— Доброе утро, нет, я вас слушаю.
— А чего запыхался? Дело молодое?
Бурный интерес коллег к моей личной жизни пока не утих.
— Я только с тренировки, — бросаю взгляд на Инку.
Он хохочет.
— А, ты все бегаешь. А не жалко тебе свои колени и позвоночник? Пример бы подавал пациентам. Отпустил животик, набрался солидности.
— Да вы не беспокойтесь, как время придет, поставлю себе эндопротез в колени. И в позвоночник. Всегда хотел стать киборгом.
— Травматологи-механики, — вздыхает он. — Все у вас просто. Раз — и заменил.
— Полчаса делов.
— Слушай, я, вообще, по личному вопросу. Ты ведь у нас любишь старушек.
— Кто ж их не любит? — парирую. Почти восемьдесят процентов нашего стационара — люди в возрасте. И почему-то все дамы, кому за семьдесят, буквально с первой встречи меня усыновляют и начинают заботиться. По-своему. Лучшие пациенты за мою карьеру. Да и разве я виноват, что всем нравлюсь?
— Возьмешь пациента по личной договоренности? Александр Сергеевич дает добро.
— А что случилось? Почему сами не возьмете?
— У дамы запущенный панариций на пальце, в поликлинике по прописке ей нагрубили, убежала. Знаешь, как это бывает? Сказала, больше не пойдет. Да еще и стесняется. По этой же причине мне не дает смотреть. Я убедил, что ты у нас на все руки мастер и удивить тебя невозможно. И сустав заменишь, и роды, если вдруг придется, примешь. Ты сегодня как обычно?
— Да, до четырех. Хорошо, пусть приходит к пяти, раз дело срочное.
Коллегам у нас отказывать не принято.
— Буду должен, — говорит он.
Я сбрасываю вызов и смотрю на Инку:
— Работы прибавилось, позвоню, как освобожусь.
— Хорошо, я буду ждать, — улыбается она неуверенно.
Я сам не уверен, что нам стоило еще раз что-то начинать. Инна приподнимается на цыпочки и шепчет мне на ухо:
