И все это время я не бегала от опасной близости к Максиму, хотя замечала иногда его заинтересованные взгляды на себе. Даже не заинтересованные, а какие-то очень внимательные, изучающие. Я же излучала деланное равнодушие, тактичное и деликатное, вполне в духе брошюрок из самых крупных кадровых агентств, гордящихся своей корпоративной этикой.
Во всем этом была заслуга, по молчаливому согласию Ульяны, в моем новом платье, купленном для корпоратива. Белое шелковое облако, расшитое по подолу мелким стеклярусом с речным жемчугом, стало сказкой во плоти. Закрытое, но оставляющее намек на женственную эротичность, облегает тело и струится по изгибам груди и бедра, скользя легкой волной чуть ниже колен.
Каждое утро я дотрагивалась до платья, спрятанного в полиэтилене в глубине шкафа и получала от него мощнейший заряд бодрости. Ох, вот она — любовь во плоти!
— Обееед! — прогремело над моим ухом Ульянкино. — О чем там мечтаешь?
— Ой, я и не заметила, пойдем уже.
— Ну как, все готово к корпоративчику? — повернулась она ко мне чуть позже, в столовой.
— Готово, не сомневайся, — улыбнулась я, отмечая, что в очереди все прислушиваются к нашему разговору. — Да все нормально будет, не боись!
Я шутливо толкнула ее в плечо.
— Ох, какие люди! — обрадовался мне наш бесконечно не терпящий блондинок, я бы даже сказала, блондиноненавистник, лысеющий повар Дениска. Сейчас опять начнется. А я даже не приготовила шуточку про лысых!
— В голове моей опилки, не бе-да! Так устроены блондинки да-да-да! — мультяшным голосом пропел злодей.
— Может, и правда, что лысина — признак мужской потенции, но она уменьшает ваши возможности доказать это — перехватив мой сомневающийся взгляд, парировала Ульянка.
Дениска закашлялся и смутился. А я противно захихикала.
Ура! Наша взяла!
Наверное, Федосова, все-таки, нравится нашему лысеющему злыдню. «Ах, как прекрасно она его уела» — размышляла я, выискивая свободное место в столовой. Как назло, почти все свободные столы оказались заняты.
— Воробьева, стой! — мужской окрик позади заставил меня испуганно вжать голову в плечи. Дениска надвигался на меня через весь зал, коварно улыбаясь, держа в руках стакан компота. Я очень медленно и осторожно, дрожа вместе с подносом, полным еды, обернулась. Нехорошее предчувствие заструилось по позвоночнику.
Ох, надеюсь, Дениска меня не прихлопнет как муху, или не выльет на меня компот, как в диснеевских фильмах про подростков! Я же просто шутила все это время!
Прощайте мои прекрасные замшевые синие туфельки! Прощайте, чудесная белая с розовыми ниточками блузка и синяя юбочка- карандаш. И макияж, прощай. Вы верой и правдой служили мне целых полдня, мне будет вас не хватать.
Вокруг прекратился шум, и между нами, будто море от движения рукой Моисея, расступились люди. Я с Дениской остались один на один.
Он остановился. Я замерла.
Он хитро прищурился и пожал каким-то неуловимым спортивным движением, будто разминая мышцы, плечи. В голове моей промелькнула мелодия из вестерна и пропала, как только тот сделал шаг навстречу ко мне. Ту-ту-ту!
О нет, я буду сражаться! — решила я и ринулась прочь, балансируя тарелками с едой на бегу, путаясь в ногах на каблуках.
Люди ошарашенно глазели и расступались передо мной.
Дверь близка! И близок Денискин провал! Ведь всем известно, что повара за пределами кухни теряют свои магические свойства и становятся обычными парнями и девчонками.
Тарелка с капустным салатиком опасно скатилась к самому краю подноса, и я отвлеклась на милисекунду, чтобы подхватить ее.
— Воробьева, стой! — слышу за спиной вражеский голос, задыхающийся от смеха.
— Ну ты и блондинка, Воробьева! — через секунду уже прямо передо мной.
Денис отрезал путь к двери своей мощной фигурой в белоснежном поварском халате. Стоит и смотрит на меня, а я боюсь поднять глаза от своего несчастного спасенного салата. Вот сейчас, вот сейчас он расквитается со мной за весь год шуток про лысых!
— Что здесь происходит?
Это еще что?
Я неверящим взглядом наблюдаю Видинеева, встающего прямо передо мной.
Глас Максима Леонидовича строг и серьезен. Он выжидательно смотрит на фактурную фигуру повара. Тот мгновенно съеживается от требовательного взгляда Видинеева.
Видинеев поводит подбородком и плечами. О боже, такой жест обычно делают парни перед дракой. Не то, чтобы я видела драки вживую, но в фильмах определенно это выглядело именно так! От него волной идет холод.
— Ээммм… — пытается мой мозг дать команду языку, но тот неожиданно распух во рту.
Видинеев засовывает руки в карманы своих темно-синих классических джинс, ладно сидящих на бедрах.
— Ну вот, такую игру испортил! — расстраивается повар. — Да Воробьева, блондинка стоеросовая, компот забыла!
Бровь Видинеева ползет удивленной дугой, и холод в глазах резко тает, сменившись на радужные смешинки.
— Компот? — Он, не прячась, улыбается во весь рот.
— Компот, компот, а ты что подумал? — бурчит Дениска и аккуратно ставит стакан на мой поднос. Действительно, забыла.
Повар ныряет во вновь бурлящую столовую, и по дергающейся спине видно, что он все же дает волю смеху, томившемуся в груди.
Ну хоть кому-то смешно. Мне же, под улыбающимся взглядом Максима Леонидовича не смешно совсем. Я разворачиваюсь и медленно делаю два шага обратно, уверенно цокая каблуками по мраморному полу.
— Давай помогу, а то уронишь, в конце концов, что-нибудь — мягко забирает у меня из рук поднос Видинеев.
— Я сама.
— Конечно, сама, но я, все же, помогу.
Он ставит поднос на стол к Ульянке, нашедшей для нас местечко.
— Приятного аппетита, Алена!
— И тебе — бурчу и отворачиваюсь.
— Что это было? — Федосова улыбается мне.
— Очевидное — невероятное, или в мире животных!
— Ага, ага! — качает головой подружка.
Я принимаюсь за салат, чтобы спрятать радостную улыбку, рвущуюся из самого сердца. Обедаем мы, играя в гляделки, она — разглядывая меня, а я — отводя глаза.
Этому маленькому происшествию в столовой удалось вывести меня из равновесия, и я, уже сидя в нашем опен-спейсе, начинаю мечтать. Витаю в облаках до бури, разразившейся в начальственном кабинете.
— ВОРОБЬЕВА! — кричит Грымза.
На негнущихся ногах стремлюсь под удивленные взгляды членов улья в «стекляшку».
Начальница положила трубку и, как ни в чем не бывало, говорит мне:
— Алена, в театре не прошла наша проплата, будьте добры, отвезите наличку сами.
