– М-да… – рассеяно протянул тот, потому как ещё не оправился от шока.
– Мне приснилось, что ты был перепачкан в грязи, бегал с лопатой по двору, копал землю и что-то искал…
– Действительно, сон вещий, – согласился Станислав и представил себя в грязной рубахе с лопатой в руках. Картина получилась живописная. – Вероятно, этим всё и закончиться… Состояние, или иначе говоря, клад где-то спрятан. Возможно, зарыт в земле. Если я хочу его заполучить, то надобно раздобыть лопату у Никанора.
– Отправишься к нему вечером, – резонно заметила Аделаида. – А сейчас давай пройдёмся, подышим воздухом и наметим фронт работ.
* * *
Эсмеральда спешно удалилась в свои покои и плотно закрыла за собой дверь. Она извлекла из саквояжа миниатюрную спиритическую доску и положила её на стол.
На доске отчётливо виднелись: алфавит, цифры, слова «да» и «нет». Обычно во время сеанса кончики пальцев спиритуала располагались на планшетке-стрелке, которая двигалась и отвечала на вопросы, скажем, «да» и «нет», или же позволяла составить фразы при помощи букв и цифр. На стрелке было проделано специальное отверстие, при движении во время сеанса в нём появлялись буквы или цифры. Таким образом, дух контактировал со спиритуалом.
– Увы, Лёвушка, мы не были с тобой дружны при жизни. Но я – твоя сестра. И поэтому прошу: помоги мне? Неужели ты допустишь, чтобы имение попало в руки Генриха, или скажем, этой наседки Трушиной? И как ты вообще мог составить такое завещание? О чём ты думал? Неужели ты хотел пошутить… или стравить нас?..
Эсмеральда удобно устроилась на стуле, положила руки на спиритическую стрелку и сосредоточилась…
Прошло порядка пяти минут, прежде чем стрелка начала двигаться и указывать на буквы, которые сложились в слово: ПОШУТИТЬ.
– Ах, вот как! – возмущённо воскликнула она. – Значит, все происходящее – шутка! Где спрятан клад? – задала вопрос Эсмеральда и снова сконцентрировала внимание на стрелке.
Чрез пару минут она получила ответ: НАЙДИ. Эсмеральда отпрянула от спиритической доски. В этот момент в дверь постучали…
– Войдите, – раздражённо ответила женщина.
На пороге появился князь.
– Сударыня… Могу ли я поговорить с вами?
Эсмеральда сделала приглашающий жест рукой, указав на кресло подле небольшого камина.
– Буду с вами откровенен, сударыня. Все мы попали в западню, устроенную Львом Дмитриевичем. М-да… Отменную он с нами шутку сыграл…
– Да, мой брат пошутил. – Подтвердила женщина.
Цепкий взор князя выхватил спиритическую доску, лежавшую на столе.
– Вы разговаривали с его духом? – уточнил князь. Эсмеральда убедительно кинула. – Ага! – многозначительно воскликнул он. – Стало быть, пошутил… Прелестно, просто прелестно! Ха-ха!
Эсмеральда поёжилась, неожиданно ей стало холодно. У неё снова в голове пронеслась мысль: «Генрих сильно изменился…Время к нам беспощадно…»
– Так о чём вы хотели поговорить со мной, князь?
– Ах, да! Разумеется, сударыня… Я пришёл с вами поговорить… – Генрих тянул время, подбирая нужные слова. – Словом, я предлагаю вам союз.
Глаза Эсмеральды расширились от удивления. Генрих поймал себя на мысли, что она чем-то похожа на кошку, готовую к прыжку.
– В каком смысле, сударь? – уточнила она.
– Не в брачном, конечно… Не поймите меня превратно, вы женщина интересная во всех отношениях… Но сейчас предо мной, как впрочем и перед вами, стоят другие задачи… – распинался велеречивый князь. Эсмеральда кивнула. Он немного приободрился и продолжил: – Так вот, мы должны с вами объединить наши усилия в поиске спрятанных драгоценностей. Всё найденное пополам!
– А имение? – резонно поинтересовалась Эсмеральда.
– Продадим и вырученные деньги разделим поровну, – предложил князь.
Эсмеральда задумалась. Вступив в союз с князем, шансы её в поисках спрятанного наследства несомненно увеличатся.
– Хорошо, я согласна. – Ответила она.
– Теперь мы с вами должны разработать стратегию. Что поделать, сударыня: на войне, как на войне!
…Спустя час, покинув комнату своей новоявленной союзницы, князь подумал: «Бог мой, как доверчива! Неужели она подумала, что в случае успеха я намерен делиться с ней!»
* * *
Любовь Васильевна пребывала в крайнем раздражении. Едва она уединилась с «супругом», как тотчас же накинулась на него:
– И это твоё обещанное незабываемое путешествие?! Я что должна сидеть в богом забытой глуши и рыть землю в поисках сокровищ?
– Успокойся, душа моя, – молил «супруг». – Разве я мог предположить, что всё так обернётся?..
– С меня хватит! – ледяным тоном отрезала Любовь. – Я уезжаю обратно в Москву, и не желаю принимать участие в сей авантюре. Твой дядя был сумасшедшим! Надо же додуматься составить такое завещание! Такое впечатление, что он ненавидел своих родственников!
– Похоже, ты права: ненавидел… – сокрушённо согласился Всеволод.
Любовь Васильевна тем временем начала собирать саквояж.
– Люба! Остынь! Давай всё обсудим! – пытался удержать её Подбельский. – Подумай, на кону – два миллиона рублей! Даже у меня от такой суммы дух захватывает!
Люба равнодушно пожала плечами и резонно заметила:
– Ну и что с того? Мне-то от этих денег какой прок? Ну предположим, ты их найдёшь… Выиграет только твоя законная супруга… Но отнюдь не я.
– Хорошо! Будет тебе прок! Обещаю, если найду сокровища – поделюсь с тобой.
Люба замерла в размышлениях.
– Угу… Поделишься…
– Да, поделюсь. Десять процентов от двух миллионов составит двести тысяч рублей! Подумай: какая огромная сумма! – не унимался Всеволод.
Люба закрыла саквояж и отложила его в сторону.
– Согласна. Даже стану помогать тебе за двести тысяч. Только я хочу получить письменное подтверждение твоих слов, – безапелляционно заявила женщина.
Всеволод округлил глаза.
– Это каким же образом?
– А таким… Садись за стол, бери бумагу и перо, я тебе продиктую.
Всеволод подчинился.
Люба прошлась по комнате и начала диктовать.
– Я, Всеволод Вениаминович Подбельский, торжественно обещаю: если найду клад, завещанный мне Львом Дмитриевичем Селивановым, моим дядей, то выделю десять процентов от его оценочной стоимости госпоже Расторгуевой Любовь Васильевне. Подпись… Число… Сегодня первое июня 1886 года…
Всеволод оторвал взгляд от бумаги и определённым уважением воззрился на свою возлюбленную.
– Тебе бы жандармом служить, или юристом… – Заметил он.
– Ну что написал?
