– Матвеев. Объясни, что происходит, – сквозь зубы процедила я.
– Иди домой, Даш. – Его рука все-таки коснулась моего лба, и прикосновение это было словно солнечный ожог. Я дернулась.
– Не трогай меня. И скажи, мать твою, что случилось! – Я задыхалась от собственной ненависти, как задыхаются от газа.
– У тебя температура. Лоб горячий. Тебе надо отдохнуть, – словно не понимал, что я ему говорю, Даня.
– Ты меня слышишь? – не выдержала я. – Ты слышишь мой вопрос, чертов придурок?
Матвеев тоже вспыхнул. В серых глазах появились искры горящего в сердце серебряного костра.
– Я не хочу об этом говорить. Не хочу вспоминать, как это произошло. Не хочу говорить о том, какой я урод, понимаешь? – с каким-то неожиданным отчаянием закричал он. – Тебе что, легче будет, если я в красках распишу, как с другой спал?
– Не легче. – Даня был прав. – Но это честнее. Честнее рассказать все.
– Давай начистоту, Даша, – на какое-то мгновение Даня прикрыл глаза. – Мы встречаемся… встречались меньше месяца. У нас ничего не было. По сути, мы друг другу никто. Не супруги, не жених с невестой. Между нами не было таких обязательств, из-за которых я должен рассказать тебе каждую деталь своей измены, – зло усмехнулся он. – Даша, повторю еще раз – я тебя уважаю. Поэтому сразу все рассказал. Не скрывал, не утаивал. Решил, что так будет честно. Да, я хотел, чтобы что-то получилось. Но не вышло.
Я никогда не думала, что у ненависти может быть столько оттенков. Теперь моя ненависть была с привкусом отчаяния.
– Я тебя не узнаю, – с трудом выговорила я.
– Я тоже. Тоже себя не узнаю, – ответил Даня вдруг.
– Значит, это все? – тихо спросила я.
– Все, – ответил он и сжал пальцы на моем предплечье. Знакомая дрожь пробежала по моему телу.
– И там, под звездами, под Млечным путем, все было неправдой? – мой голос перешел на жалкий хриплый шепот.
– Неправдой, – эхом откликнулся Даня. Пустота в его глазах взрывалась болью. – Прости. Если сможешь.
И он убрал руку с моего предплечья.
– Не смогу, – сказала я, развернулась и пошла к своей квартире. Никогда не смогу. Ни за что.
Мне показалось, что я услышала его тихое: «Знаю».
Едва я коснулась ручки своей двери, как створки лифта снова распахнулись. Я оглянулась, почему-то решив вдруг, что это Каролина – сама не знаю, почему. Однако я снова была неправа. Это был Дима. Встрепанный, в расстегнутой спортивной кофте, с перекошенным от бессильной злости лицом.
– Ты! Это ты виноват! – почти прорычал он и схватил Даню за ворот бомбера. – Козлина!
Я не узнавала его. Смотрела и не понимала, что произошло с добродушным и веселым Димкой.
– Успокойся, – велел ему Матвеев и хорошенько встряхнул. – Успокойся, я сказал!
Дима и правда несколько пришел в себя. Опустил руки, сжимая их в кулаки, и склонил голову.
– Она ведь еще и ребенка ждала… Понимаешь? – тихо спросил он. – Понимаешь?..
Даня тяжело вздохнул. Глянул на меня, замершую у своей двери. И сказал:
– Идем ко мне, брат.
Дима вдруг глянул на меня – так, словно только что заметил. И покачал головой. Но, ничего не сказав, зашел в квартиру Матвеева.
– Отдохни, Даш, – сказал Даня напоследок. – Тебе нужно вылечиться.
И он закрыл дверь, последний раз взглянув на меня.
Я хотела сказать ему: «Пожалуйста, не оставляй меня. Ты же знаешь, как без тебя больно. Останься со мной». Но не смогла. Он этого не достоин.
Все. На этом все закончилось. Наша Вселенная достигла своего пика. Теория «Большого сжатия» в действии.
По лицу снова потекли слезы.
С ногами я села на диван, обняв подушку, и положила на нее тяжелую голову.
Сашка была права. Расставание в первый период любви – в период, когда химия зашкаливает – слишком болезненно. Все произошло слишком внезапно. Счастье отобрали так быстро, так резко, что я до сих пор с трудом верю в это.
Я незаметно уснула, а когда спустя несколько часов проснулась, оказалось, что мой листок с нарисованным сердцем на балконе упал. Символично.
На этом моя большая и прекрасная любовь закончилась. По крайне мере, так я убеждала саму себя. Однако это был самообман – от чувств нельзя так легко и просто избавиться, даже если они перестали быть взаимными. Нельзя достать их из сердца, а взамен положить что-то другое. Нельзя уничтожить.
Несчастливая любовь тоже может быть истинной.
Даня был со мной всюду – в мыслях, снах, воспоминаниях.
В каждом шаге, что я слышала из комнаты.
В каждом сообщении, что я получала.
В каждом огне ночного города, что заглядывал ко мне по вечерам в окно.
1.19
Первое время, особенно когда температура была высокой, я забывалась, и мне казалось, что между нами ничего плохого не произошло и все остается по-прежнему – он и я вместе. Что сейчас я встану и спущусь вниз к его машине, в которой он меня ждет. Даня обнимет меня, как прежде, прижмет к себе и прошепчет что-нибудь теплое. Однако почти сразу же приходила в себя и в бессильной ярости сжимала зубы, зная, что этого никогда не произойдет.
Чем больше времени проходило, тем сильнее я хотела ненавидеть этого человека, а не любить. И я внушала это себе раз за разом.
Я его ненавижу. Ненавижу. Не-на-ви-жу!
Если я не могу выкинуть из сердца чувства к нему, я просто поменяю их – с плюса на минус.
Особенно ярко моя ненависть к Матвееву вспыхнула в тот день, когда я зашла к нему в инстаграм, пересилив себя, и увидела фотографию с Серебряковой.
В этой фотографии не было ничего особенного – обычное селфи парня и девушки. Я не могла понять, обнимаются они или нет, но щека Каролины была прижата к щеке Дани. И если у Матвеева взгляд был все такой же пустой, хотя на лице играла полуулыбка, то взгляд Каролины искрился от восторга. Наверное, мамочка все же разрешила ей общаться с обычным парнем. Иначе не понимаю, зачем она вообще приехала в наш город.
Я несколько мгновений рассматривала их лица на фотографии, которую Даня даже не подписал. И вышла из инстаграма. Пусть делает, что хочет. Это его жизнь. Его выбор. Его любовь. И его Вселенная.
Но сколько бы я ни повторяла себе это, ревность грызла сердце.
Даниил Матвеев казался самым отвратительным человеком на свете.
Облачный ангел, которого я видела на небе, действительно нес весть о расставании.
Ангела видят те, кого предадут любимые люди.
День за днем я внушала себе ненависть к нему, твердила, что не буду страдать из-за того, кто предал меня, обещала себе быть сильной. Однако, когда он мне снился, я пыталась его поймать, а он неизменно убегал, исчезал, растворялся. И я просыпалась в слезах.
