Он кивнул и указал рукой на машину, потом открыл дверцу для Сэнди, избегая глядеть на нее.
Проникнув в роскошное нутро дорогого автомобиля, Сэнди почувствовала, что начинает узнавать Жака Шалье с неизвестной ей стороны. Сегодня перед ужином, когда Жак вызвался показать ей усадьбу и водил по не правдоподобно чистым дорожкам и лужайкам, он был гостеприимным хозяином — любезным и внимательным. Теперь же, сидя рядом с ней, он держался с подчеркнутой вежливостью. Сэнди ждала чего-то другого, хотя и не знала толком, чего именно.
Будь он таким, как Айан, он еще при осмотре усадьбы попытался бы приставать к ней. Но Жак проводил ее, поддерживая под локоть, назад в замок. А теперь. Теперь, в машине, которая сразу рванула с места, лишь только заурчал ее мощный мотор, Жак снова стал другим: холодным, замкнутым, с почти что видимой аурой отстраненности, окутавшей его словно мантия. Совсем не похож на того смуглого, полуголого распутника, который дразнил ее возле пруда!
Они ехали на вечеринку к семье Лемэр в напряженном молчании. И только в самом конце пути Сэнди заметила красоту пейзажа: они проносились мимо очаровательных деревушек, дремавших в неге теплого вечера, мимо нагретых за день холмов, покрытых источавшими аромат садами, мимо виноградников, возникавших буквально за каждым поворотом извилистой дороги. И только миновав огромный виноградник, тянувшийся на многие мили, Сэнди осмелилась нарушить молчание, которое еще чуть-чуть и вынудило бы ее завопить в истерике.
— Я слышала от сестры, что семья Шалье занимается виноделием уже несколько веков, — проговорила Сэнди, взглянув на строгий профиль Жака.
— Это так.
Езда в шикарной машине, прекрасный вечер и сидящий рядом смуглый красавец действуют на меня опьяняюще, подумала Сэнди. В голове возникают всякие глупые фантазии. Следует поддерживать разговор в спокойном, нейтральном тоне. Она только что произнесла весьма уместную фразу. Вот так и продолжай, приказала себе Сэнди. Если присмотреться, ничего особенного нет в этом Шалье. Она может читать его, как открытую книгу, он прекрасно знает этот тип мужчин. То, что Жак любит женщин, она слышала еще от Эмиля, а то, что у Жака шашни с Моникой, манекенщица не скрывала. Значит, и думать о нем больше нечего.
— А ваши виноградники где? — осторожно спросила Сэнди.
— Здесь, недалеко. — Он взглянул ей в глаза, и в этот момент сердце ее забилось. — Могу вам показать их перед отъездом, если захотите.
— Это было бы интересно. Думаю, что Энн тоже захочет узнать, как делают вино.
— Не сомневаюсь, — ответил он сухо. И однако Сэнди услышала знакомую смешинку в его голосе. Явно догадался, что она побоится вновь остаться с ним наедине. Сэнди забавлялась. Вот и хорошо. Неважно, каким образом он понял ее мысль, главное, что понял.
Пока они скользили по длинному заасфальтированному въезду в усадьбу Лемэров, сумерки сменились бархатной темнотой ночи, однако луна осветила ярким серебряным светом величественный замок и стоянку для машин перед ним. Боже, какие роскошные машины теснятся здесь, и сколько их! Какие же деньги тратят эти люди!
Жак открыл дверцу для Сэнди, она вышла и огляделась вокруг. К своей досаде, она опять подумала об Айане: здесь собрались люди, в общество которых он всегда мечтал проникнуть, чтобы жить в обстановке такой же роскоши и изысканных развлечений. Сэнди чуть заметно покачала головой, сама того не замечая.
— Вас что-то смущает? — Жак спросил это спокойным голосом, но какая-то жесткая нотка заставила Сэнди быстро на него взглянуть.
— Нет, нет, ничего.
— В самом деле — ничего? — Он отступил на шаг назад, скрестил руки на мускулистой груди и оглядел Сэнди холодным взглядом. — Мне показалось, у вас на лице неодобрение, даже недовольство. Может, я ошибаюсь?
— Я… — Сэнди не нашлась что ответить. Да Господи, что здесь можно было ответить? На выручку пришло раздражение, которое этот щеголь всегда вызывал в ней. — Надеюсь, я имею право оставить при себе какие-то мысли? — спросила она ядовито. — К тому же вряд ли они вас заинтересуют.
Как бы ты ни старалась притворяться ледышкой, подумал Жак, твои губы прежние: теплые и соблазнительные. На секунду взгляд его задержался на ее полной нижней губе, и вдруг, шагнув к ней, он заключил ее в объятья, впился в ее рот и обжег горячим поцелуем. Сэнди и охнуть не успела.
Обнимая одной рукой Сэнди за талию, другой Жак удерживал ее голову так, чтобы его ненасытный рот получил желаемое. Жак не колебался ни секунды, не пытался просить разрешения на поцелуй — просто брал силой то, что хотел. Сэнди онемела от неожиданности и какой-то миг не могла сопротивляться.
Очнувшись и обретя дар речи, Сэнди попробовала высвободиться. Но когда ей удалось отвести свои губы от его губ, Жак с коротким гортанным звуком снова овладел ее ртом. Жак так прижал ее к себе, что борьба стала бесполезной.
А поцелуй… поцелуй сделался немыслимо сладостным, потому что Жак, работая языком и губами, заставил закружиться в каком-то вихре все ее чувства. Это был тот поцелуй, о котором она могла только мечтать, и она всем телом еще сильнее прижалась к Жаку. Тело ее отвечало ему так же, как сутки назад, — инстинктивно, бездумно. Нет, так нельзя, нельзя…
В следующий момент, когда Сэнди снова попыталась вырваться, Жак ослабил объятие. Положив руки ей на талию, он отодвинулся и уставился в ее разгоряченное лицо.
— Вы говорили… — голос Сэнди дрожал, она пробовала поправить прическу. — Вы обещали больше этого не делать.
— А я врал. — Он улыбался, глядя на ее золотистые волосы, потом перевел взгляд на ее лицо. — Я неисправим.
— Я не хочу… — Сэнди заколебалась: в ней почему-то не возникло того гнева, который был бы сейчас кстати. Этот Шалье вообразил, что ему позволено целовать ее, как только он пожелает! — Жак, я не шучу. Я не хочу этого.
— Вы не хотите… чего именно? — спросил он мягко, все еще не отпуская ее. — Целоваться? Но что же плохого вы видите в поцелуях, малышка?
Как он разительно меняется, беспомощно подумала Сэнди. Пока ехали сюда в машине, я почти физически ощущала стену, отделившую его от меня. А теперь губы его сложились в такую обворожительную полуулыбку, что слова застревают у меня в горле и я с восторгом смотрю на его широкие, мускулистые плечи. До чего же он высок! Моника подходит ему гораздо больше, чем я.
Последняя мысль ее разозлила, и Сэнди отстранилась так решительно, что Жак невольно ее отпустил.
— Конечно, ничего плохого в поцелуях нет, — сказала Сэнди, подумав при этом: ваши поцелуи обжигают, опьяняют и страшно опасны. — Однако я против романов, длящихся одну ночь. И если вы не возражаете…
— Одну ночь?.. — Пока он повторял за ней ее слова, Сэнди с горечью подумала о том, что отвергла нежного, страстного любовника. А он преображался у нее на глазах: вот уже брови сошлись в одну хмурую линию, на лбу появилась глубокая складка, рот плотно сжался. — Одну ночь?..
