Дом, где жила Марго, Ася помнила только навскидку, то есть совершенно приблизительно. Она бывала там, конечно, и не однажды, еще с тех пор, когда, будучи членом школьного родительского комитета, расхаживала по квартирам Пашкиных одноклассников в образе легкомысленной Снегурочки в новогодние каникулы. Но, господи, как же давно это было… И что это за жизнь была – легкая, веселая… Вздохнув, она постаралась изо всех сил вспомнить и лица Маргошиных родителей — так, на всякий случай, вдруг поскандалить придется. Хотя скандалить, конечно же, не хотелось. Да и лица их совсем ей не вспоминались…
Подойдя к Маргошкиному дому, она встала нерешительно перед дверью первого подъезда, пытаясь припомнить – здесь, не здесь? И радостно бросилась к вышедшей из дверей молодой женщине, ведущей на поводке красивого скотч–терьера:
— Ой, а вы давно, наверное, здесь живете, да? Не подскажете, в какой квартире живет Рита Барышева? Высокая такая, длинноногая, худая…Может, вы ее знаете?
— Маргошка, что ли? Знаю, конечно, - доброжелательно улыбнулась Асе женщина. – А вам зачем?
— Ой, мне очень она нужна. По делу. Вот, пришла, а номера квартиры не помню…
— Они на третьем этаже живут, квартира тридцать семь. Только ее сейчас, по–моему, дома нет. А Татьяна дома, я видела, как она пришла…
— Ой, спасибо вам огромное! Так выручили… — рассыпалась в благодарностях Ася, заходя в подъезд. Быстро поднявшись на третий этаж, она долго стояла перед дверью, пытаясь унять судорожное волнительное дыхание. Потом, решившись, изо всей силы нажала на кнопку звонка.
Дверь открылась тут же, как будто высокая, статная и, как ей показалось, очень надменная женщина стояла за ней в прихожей и только и поджидала Асиного звонка. Ася вздрогнула и отступила на два шага назад, чтоб заглянуть ей в лицо, для чего пришлось некрасиво задрать голову – слишком уж ощутимой была их разница в росте. Она вообще всегда терялась рядом с высокими людьми, сразу комплекс нападал по поводу своего небольшого дюймовочкиного роста.
— А–а–а…Простите… То есть здравствуйте, конечно…
— Здравствуйте. Вам кого? – холодно и отрывисто спросила женщина, равнодушно глядя на Асю со своей надменной высоты.
— А мне, знаете ли, мой Павлик нужен, Татьяна. Вас ведь Татьяной зовут, правильно? Он у вас ночевал, да?
— Так вы мать Ритиного Павла, значит? Ну–ну. То–то я смотрю, лицо мне ваше знакомо.
В школе еще видела, наверное. Ну что ж, проходите. А только здесь ни Риты, ни Павла нет, — проговорила женщина, отступая вглубь прихожей.
— Как это – нет? А где они? – осторожно переступила порог вслед за ней Ася.
— Так я думала, она к вам жить ушла… Сказала – к Павлику… — развела руками женщина.
— Что значит – к Павлику? И вы ее что, так вот запросто отпустили жить к Павлику?
— Да нет, конечно. Никуда я ее не отпускала. Да она особо и не спрашивала. Перед фактом поставила, и все. И ушла. Мы с ней поссорились перед этим…
— И мы, знаете, с Павликом тоже поссорились… И он, знаете, тоже вот так – перед фактом… И что же нам теперь делать, Татьяна? Где их искать?
— Не знаю…
— И я — не знаю…
* * *
Часть III.
8.
- Фу, какое убожество… — сморщила свой маленький носик Маргошка, войдя вслед за Пашкой в комнату, похожую на школьный пенал – длинную, темную и неуютную. Даже обои в ней были какого–то серого мышиного цвета с несуразным блескучим орнаментом, всполохи которого от включенной под потолком голой лампочки еще больше подчеркивали ее убогость и неприютность.
— Ничего. Перебьемся первое время. Не на веки же мы сюда поселяемся, — ободряюще потряс ее за плечи Пашка, бросил в угол свой рюкзак и тут же торопливо взглянул на часы. – Маргош, ты давай устраивайся тут, сумки разбирай да уют наводи, а я побежал, ладно? Времени в обрез, сама понимаешь…
— Да иди, иди. Понимаю, конечно. И пообедай где–нибудь в городе! Не ходи голодным. А я тут приберусь и в магазин схожу, прикуплю чего–нибудь на ужин. Ага?
— Ага…Ну все, я побежал…
Он улыбнулся ей как обычно, широко и белозубо, еще раз слегка тряхнул за плечи и исчез за дверью. Маргоша вздохнула вслед ему, грустно опустила плечи, но в следующую секунду уже и подобралась вся, и выпрямилась во весь свой высокий рост, и, уперев в красивые танцевально–тренированные бедра кулачки, огляделась кругом по–хозяйски.
— Ну что ж, будем встречать трудности весело, — пробормотала она себе под нос, медленно обходя комнату по периметру. – Будем уют наводить в этом шалаше… А что? И совсем тут неплохо даже… Хоть раем и не пахнет, зато с милым рядом…
Где–то надо было раздобыть ведро с тряпкой. Вышла в длинный обшарпанный коридор и побрела на запах жареной картошки, доносящийся из самого его конца. Там, стало быть, должна быть коммунальная кухня, а значит, есть и живая душа, которая эту картошку жарит… В конце коридора и впрямь оказалась большая кухня, и у допотопной плиты и впрямь толклась та самая живая душа в образе маленькой неказистой толстушки во фланелевом старом халате, который был к тому же ей явно маловат. Толстушка обернулась к ней от плиты быстро, смерила настороженным неприветливым взглядом и спросила:
— Вы новые жильцы из пятой комнаты, что ли? Сколько вас? Двое? Детей у вас нет?
— Нет, детей нет… — растерянно развела руками Маргоша. — А что?
— Да ничего, — равнодушно пожала плечами толстушка. — Просто недавно Лизавета комнату жильцам с детьми сдала, так тут шуму–гаму было…А вы надолго? Тут вообще–то больше двух месяцев никто и не задерживается. Боятся все. Дом–то аварийный…
— Нет, и мы ненадолго. А вы давно здесь живете? Тоже снимаете, да?
— Я? – почему–то страшно удивилась ее вопросу толстушка. — Я – нет. Я не снимаю. Я здесь живу. Как из детдома вышла, так и живу. Я меня и ордер, и прописка…
— А как вас зовут?
— Меня? – опять удивилась ее собеседница, будто Маргоша задавала ей невесть какие вопросы. – Меня Соней зовут…
— А меня – Маргаритой. Можно Ритой. А вообще, все меня Маргошкой называют, я уж привыкла…
— Маргошка… Красиво как…
Соня вдруг улыбнулась и повернулась к ней от плиты лицом, и Маргоша разглядела ее, наконец, полностью. Она оказалась совсем молоденькой девчонкой, и улыбка очень ей шла, делала лицо довольно милым и симпатичным. И вообще, подумалось Маргоше, если хорошо подстричь эти отросшие некрасивыми рваными прядями волосы, да снять дурацкий, детский и совсем ветхий халатик, да одеть во что–нибудь более приличное, то весьма интересная получится девчонка, приятная такая сексапильная пыша…
— Соня, а ведро с тряпкой в твоем хозяйстве имеется? Там в комнате такая пылюка стоит, что заходить противно! Хочу вот прибрать. Поможешь?
— Ага. Сейчас все дам. Погоди, только картошку дожарю. Хм… Надо же, какое имя интересное — Маргошка…
