Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
– То есть… значит, наша работа завершена? – несколько растерянно спросил Афанасьев.
– Да.
– Но ведь если Лена – не та женщина, как вы сами совершенно справедливо заключили, то… мы не выполнили того…
– Евгений Владимирович, – прервал его Ярослав Алексеевич, на этот раз довольно-таки мягко, – я плачу вам такие деньги не столько за то, что вы выполняли мое поручение, сколько за то, чтобы вы впредь держали язык за зубами и не задавали лишних вопросов. Сумма пропорциональна степени секретности данного дела. Чтобы вы сразу ПОНЯЛИ! Я понятно изъясняюсь? В противном же случае… Но, думаю, до осложнений не дойдет. Надеюсь, я изъясняюсь достаточно понятно? – повторил он.
Сорокин посмотрел на несколько оторопевшего Афанасьева и, понимающе кивнув москвичу, спросил:
– А сколько мы будем ждать оставшуюся часть гонорара?
– Столько, сколько будем ждать мы, – понизив голос, сказал Ярослав Алексеевич. – Быть может, три дня. Быть может, пять– шесть лет. Да… шесть лет.
И он вышел. Афанасьев открыл рот, но Сорокин опередил его:
– Не понимаю. Лена та и Лена не та. Панфилова левша, а та, которую мы искали…
– Да я помню. «От природы левша. Вероятно, около трех– пяти лет тому назад пережила серьезную травму левой руки, отчего и перешла на правостороннее писание», – процитировал Афанасьев заключение графологической экспертизы.
– Ты прямо так наизусть помнишь? – Да.
– Получается, что та, ДРУГАЯ, Елена была левшой, как и наша Лена Панфилова, к которой привязался этот Ярослав Алексеевич, – вслух рассуждал милейший Серафим Иванович. – Но несколько лет назад сломала руку и стала писать правой рукой. Так?
– Так.
Пролилась трель мобильного. Афанасьев глянул на определившийся на экранчике номер. Звонила Лена.
– Да.
– Женечка, ты только не волнуйся, но я, как ваш приятель Ковбасюк…
– Что, что такое?!
– …попала в травмпункт.
Афанасьев медленно поднялся со стула. Его узкие ноздри раздулись и побелели.
– Если это дело, рук этого скота… – начал было он, имея в виду Ярослава Алексеевича и его возможных подручных, но Лена перебила его:
– Да нет же, котик!.. Успокойся. Я сама виновата. Я упала на улице и сломала руку.
Женя хотел что-то сказать, но у него пересохло в горле, и ни звука не могло протиснуться сквозь неподатливую, шершавую гортань. Он все-таки вытолкнул:
– Р-руку?
– Да. Левую.
3
Женя положил мобильный на стол. Наверно, если бы Лена сейчас привела ему доказательства того, что она – вовсе не она, а негр средних лет, страдающий ожирением и ксенофобией, он все равно не был бы так поражен. Даже болтающийся где-то в окрестностях кабинета бес Сребреник давал понять о своем существовании каким-то мерзлым старушечьим кашлем: кажется, нечисть тоже проняло. Женя посмотрел на Серафима Ивановича, который расхаживал по кабинету и произносил монолог следующего содержания:
– Он в самом деле изъясняется очень понятно, не так ли, Женя? Да и платит за молчание очень и очень… Завтра я собираюсь купить для редакции новую машину и десяток компьютеров, а на оставшиеся деньги… а на оставшиеся деньги подумаем, что можно приобрести еще. Впрочем, примерно то же говорят деятели из редакции Коркина, когда собираются пропить еще не полученный гонорар. А лично мне не дает покоя этот… Ярослав Алексеевич. А еще больше – тот человек, который вчера…
Афанасьев выговорил:
– Если бы ты видел, Иваныч, как это было! Мистика… полтергейст какой-то… театр одного актера.
– Последнее – самое вероятное, – сказал Серафим Иванович. – Может, вы пьяные были? Помнится, неделю назад Бурденко напился – раз за год! – и наутро рассказал, как его жена прошла сквозь дверь и растаяла в мистическом тумане, а Паша тупо ткнулся носом в материализовавшуюся дверь и так и уснул на пороге. Говорил, что перед носом клубились зеленые черти…
– Вот не надо о чертях, Иваныч. Знаю я одного такого черта. Он в меня вселился, а его предок был личным бесом Иоанна Грозного, – не отдавая себе отчет в том, что же он такое несет, тихо выговорил Женя, мутно глядя в сторону.
– Хватит пороть чушь, Евгений, – сказал Серафим Иванович, потирая руки. – Можно и обмыть удачную сделку… Кстати, моя жена уехала к подруге, так что вечером ты зван и – Лена… Но… Это дело не вылезает у меня из головы. И еще… мне кажется, разгадка кроется в том, чем занимался этот Малахов. Отсюда вся эта секретность, весь этот налет шпионский…
– Шпионский… – буркнул Афанасьев, в ушах которого все еще стояли слова Лены: «Сломала руку… Левую…» Нет, само по себе это, конечно, было чрезвычайно неприятно, сломать руку-то. Но в аспекте последних событий, да ежели припомнить заключение графологической экспертизы…
– Черт знает что!!!
«Вот только не надо притягивать за уши мою родню, – послышался глуховатый голос Сребреника. – И не о том ты думаешь, Владимирыч! При чем тут Малахов? Нет… ух-х!.. он-то, конечно, при всем, но ведь тебе только что дан ключ… и какой ключ!»
– Но ведь этого не может быть, – произнес Афанасьев.
Только тут он заметил, что Сорокин битую минуту внимательно его рассматривает. Женя мотнул головой, потому что ему показалось, что к вискам пристала паутина. Серафим Иваныч помолчал и, вынув из сейфа панацею от всех бед, налил полстакана целебного средства. Вопреки ожиданиям выпил не сам, а протянул Афанасьеву. Женя покачал головой: не лезло.
– В кои-то веки! – пискнул бес Сребреник. Женя озлился и выпил. Полезло.
– Я навел справки, – глухо произнес Сорокин после еще одной минуты молчания. – И если этот Ярослав Алексеевич думает, что о деятельности того НИИ, в котором работал Малахов, имеет представление только его разведка, то он глубоко заблуждается. Нельзя недооценивать людей, даже если они из провинции.
– Так ты что-то выяснил, Иваныч?
– Я навел справки в ФСБ, – повторил Серафим Иванович. – У меня есть один старый знакомый, с которым мы вместе учились в МГУ. Его еще там завербовали, а я вот оказался простофилей, потому и вернулся к себе в провинцию, хотя мог и в Москве закрепиться. Мне Лариска этим уже всю плешь проела… Володя – так его зовут – он генерал. Генерал КГБ… то есть ФСБ, хрестоматийный такой типаж злодея из скверного голливудского боевичка. Он веселый человек, на генерала и не похож. Матерится!.. Так вот, сегодня он мне сбросил факс. Почитай.
ФАКС: Информация о Малахове. Малахов Николай Григорьевич. 1975 года рождения. Закончил МИФИ (Московский инженерно-технический институт), в 1995– 1999 годах работал в аспирантуре на факультете теоретической и экспериментальной физики. Кандидат технических наук (1997 год). В марте 1999 года переходит на работу в …ский НИИ по профилю экспериментальной физики. Около двух десятков научных трудов, большей частью по постулатам теории относительности, так называемой единой теории поля и пространственно-временного континуума. И тому подобная научная дребедень. В августе 2005 года погиб при взрыве в результате неудачного опыта. Но только все это не для широкой огласки, учти. Хотя ты сам ркурналюга, знаешь, как твои коллеги подметки на бегу срывают. Ушлые!..
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
