понял сказанное.
— Да, были, — подтвердила тётя. — Твой дед умер четыре месяца тому назад. Вы не получали сообщение?
— Нет, я не слышал об этом, — для убедительности помотал головой.
— Значит, и она не знает, — кивок в сторону покоев императрицы.
Наступила пауза.
— Нам следует поговорить, — вдруг произнесла гостья. — Где мы это можем сделать?
— В моём кабинете, — поразмыслив, ответил я. — Там нас никто не услышит.
Мы спустились по лестнице и вскоре оказались в моих апартаментах.
— Хм… Скромно… — произнесла тётя, окинув взором интерьер. — Твои родственники очень удивились бы, окажись здесь.
— А мне нравится.
— Ты хочешь сказать, что обстановка сделана по твоему вкусу, Юлий?
— Не всё, Ваше Высочество, но многое.
— Называй меня просто тётей, — произнесла женщина. — Когда мы будем без лишних ушей, конечно. Ну, а я буду звать тебя племянником.
Я кивнул и показал рукой, что гостья может разместиться на уютном диванчике, а сам сел в кресло у рабочего стола.
Глава 67
Мы сидели в комнате, которую я гордо именовал рабочим кабинетом, и молчали, ожидая когда лакеи принесут кофе.
— Как долго вы добирались? — спросил гостью, не представляя, о чём она хотела поговорить.
— Дольше, чем хотелось бы, — с видимым недовольством ответила тётя. — Я планировала плыть по морю, но… — тут она запнулась, — обстоятельства сложились так, что пришлось добираться по суше, выбирая безопасный путь. Война в германских землях не способствует спокойному передвижению.
Женщина пригубила принесённый напиток, оценила его хороший вкус и продолжила. Я же немного завис, с заметным напряжением переводя с арелатского.
— Думаю, у вас было мало случаев для бесед на моём языке, — предположила Эйлиш, поняв причину моего состояния.
— Маман говорила когда-то о моём хорошем знании арелатского, но теперь я вижу, что она преувеличивала.
— Матери часто выдают желаемое за действительное, когда речь заходит об их отпрысках, — грустно усмехнулась собеседница. — Я начну говорить медленнее, чтобы вам облегчить понимание.
Я с благодарностью кивнул.
— Вы писали, племянник, что заняты научными изысканиями и желаете использовать их на благо своего государства.
— Да, я пытаюсь, но хороших специалистов мало.
— Это проблема. Я надеюсь, вы похвастаетесь своими успехами?
— Да, тётя.
Разговор хоть и начался несколько натужно, но было видно, что родственница всеми силами пытается его развить.
— Как ваша мать смотрит на имеющиеся успехи?
— Она старается не вмешиваться в мои дела.
— Герберга всегда была далека от науки, придавая значение лишь тем вещам, что интересуют всех девочек. Не удивлюсь, если она с неудовольствием отзывается обо мне, — заметила женщина, предварительно отослав служанку за дверь.
— Она редко когда… — тут настала моя очередь прикусить губу.
— Редко когда говорит о своей старшей сестре? — догадалась тётя. — Я не удивлена. Мы всегда не ладили.
Я уже открыл рот, дабы спросить о причинах, но так и не задал вопрос.
— Давайте начистоту, — предложила женщина. — Я так долго ехала сюда через опасные земли не для того, чтобы осталять в секрете нелепые семейные дрязги.
— Я согласен, — снова кивнул я, после того, как тётя пояснила значение последнего слова, доселе мне незнакомого.
— Ваша мать росла доброй и послушной девочкой, но когда начала взрослеть, то почему-то приревновала меня ко всевозможным женихам. Родители воспринимали это чувство как блажь, чем оно и было, но только не Герберга. Сестра ждала блестящего принца на великолепном белом скакуне и каждый день молилась богам, чтобы я не вышла к нему прежде неё. Странно, но к Мюргил она ничего подобного не чувствовала.
Собеседница сделала долгий глоток кофе и продолжила:
— Откровенно говоря, наша младшая сестра несколько простовата, — продолжила тётя, постоянно наблюдая, понимаю ли я все слова. — Когда же со мной случился один неприятный случай, — женщина внимательно посмотрела на меня, желая понять, знаю ли я подробности, — то ревность Герберги почти прошла, а вот негативное отношение, взрощенное этим чувством ко мне, осталось.
— Теперь мне многое понятно, — ответил, отдавая себе отчёт в том, что если бы кто-то рассказал эту историю ещё год назад, то ни за что не поверил.
— Одной из причин, подвигших меня отправиться в эту далёкую страну, и было желание примириться с сестрой, — тетя замолчала, но почти сразу продолжила, хотя и с видимым усилием. — Я больна, и врачи дают не больше года на приведение всех моих дел в порядок. Когда-то я слишком безответственно производила различные опасные алхимические опыты, и теперь наступила расплата.
Моё тело дернулось, поскольку появилось желание узнать подробности, но Эйлиш сделала предостерегающий жест:
— Сейчас не время для подробностей. Лучше расскажите мне о своих планах. Их же должно быть много, наверняка.
После тётиного признания я не видел особых причин скрывать большинство своих задумок и в течении последующих двух часов относительно подробно рассказывал о затеянном. Конечно, я не стал вдаваться в подробности, на каких именно этапах у меня возникли те или иные проблемы.
— Это очень интересно! — подытожила услышанное тётя, оставив в сторону очередную пустую чашку. — Очень жаль, что наши земли находятся так далеко друг от друга, и мы не можем объединить наши знания для достижения общих целей.
Наступила продолжительная пауза. Наконец, Эйлиш продолжила:
— Пойдёмте, надо проведать императрицу, а потом, если не возникнут неотложные дела, мне бы хотелось кое с кем вас, принц, познакомить.
Мы прошли по коридору и поднялись к покоям Елены Седьмой. Лейб-медик вскоре вышел нам навстречу и заверил, что причин для беспокойства нет. На наши вопросы о причинах недомогания, был дан ответ: «Императрица просто что-то плохое съела, и её долго тошнило. Поэтому и потребовались все те тазы. Сейчас она никого не принимает, но можно прийти завтра к полудню».
Приняв такое объяснение, я уже готов был вернуться к себе, но увидел поднимающихся по лестнице Тита Прокопьевича и Дмитрия Прокопьевича. Мы раскланялись, а затем я представил ранее неизвестную родственницу. Последовали взаимные приветствия. Белозерский повторил моим дядьям уже сказанное и удалился.
— Что решим с балом? — спросил у старшего брата Дмитрий.
— Ничего, — пожал плечами Тит. — Будет объявлено, что императрица простудилась, но гости могут продолжать веселиться, поскольку завтра или послезавтра Елена Седьмая уже
