Оман являлся крупнейшим в Аравии рынком по торговле рабами. Завозили «черную кость», так торговцы-оманцы в отличие от слоновой (белой) кости называли «живой товар», то есть невольников, с подвластного Оману Занзибара. Там ежегодно продавали, как пишет в своем сочинении «Оман между прошлым и настоящим» И. А. Мелихов, десятки тысяч рабов, по оптовой цене 2–5 долл. за голову. Иными словами, раб на оманском рынке стоил дешевле овцы. Суда оманских работорговцев шли в Африку с северо-восточными мусонными ветрами (в начале ноября), а возвращались в Маскат летом, с юго-западными мусономи, помогавшими им очень быстро преодолевать 2000-мильный путь от Занзибара до Маската. О ветрах этих оманские мореходы знали, к слову, задолгодо до греческого мореплавателя Гиппала, открывшего их для европейцев.
На Занзибаре проживали артели гуамов или «охотников на черную кость». Время от времени гуамы высаживались на побережье Восточной Африки, «большой страны черных людей» или «удела зинджей» (чернокожих) в речи мореходов-оманцев, и устраивали «охоту» на «черную кость» (рабов). Проводниками у них состояли те же африканцы из числа освобожденных рабов. Действовали гуамы не с кондачка. Располагали точной информацией относительно численности населения в планируемых ими к захвату поселениях, мужчин, женщин и детей, их возраста и даже имевшегося у них на руках оружия. Налет совершали, как правило, на рассвете. В селении, подвергавшемся нападению, каждая из семей защищалась до тех пор, пока не погибал, либо не попадал в руки «охотников» глава семейства. Как только это случалось, сопротивление «обезглавленного» жилища тут же прекращалось, и все его жильцы становились «добычей» являвшихся за ними «охотников».
Женщин и детей, прятавшихся в подземных укрытиях, просто-напросто выкуривали. Делали это следующим образом: открывали входы, ведущие в подземелья, и палили в них из ружей патронами со специальными зарядами из пороха, перемешанного с крысиным перцем. После чего люди, задыхаясь, сами вылезали наружу. Их тут же захватывали, разбивали на группы, по 5–6 человек в каждой; надевали на них ошейники, и пристегивали к цепи, со связанными и заломленными за спину руками.
«Охотников», возвращавшихся на Занзибар с «добычей», встречали торжественно, с песнями и плясками. Маршрут их следования с «трофеями» от порта до мест содержания невольников пролегал мимо дворца правителя Омана и Занзибара. «Ловцы рабов», состоявшие у него на службе, демонстрировали своему владыке, если он в то время находился на Занзибаре, доставленный ими «товар» – «черную кость». Внимательно осмотрев невольников, правитель выбирал себе двух-трех понравившихся ему зинджей, и процессия двигалась дальше.
Торговцы, прибывавшие на Занзибар из Омана, случалось что и из Кувейта, и с Бахрейна (туда рабов завозили из Омана), отбирали невольников в местах их содержания. Приобретенный «товар» делили на «мужской» и «женский». Затем «сортировали». К «рабам высшего сорта» относили молодых, рослых и крепких мужчин. «Женским товаром высшего сорта» выступали юные создания в возрасте от 11–13 лет[598].
Доставляли рабов в трюмах большегрузных парусников (бумах или доу), человек по триста. Выставляли на рынках в специально отведенных местах. Раба и рабыню при покупке осматривали, как говорится, с пристрастием, с головы до ног, раздев и внимательно оглядев все части тела. Существовал даже своего рода «гарантийный срок», когда в течение трех дней после покупки раба или невольницы их можно было обменять.
Смышленых невольников, попадавших в Маскат, прежде чем выставить на продажу, обучали какому-нибудь ремеслу. Это занимало время и требовало дополнительных расходов. Но так как «обученные рабы» стоили дороже, то деньги, вырученные за них, с лихвой покрывали все издержки[599].
В тех местах на рынках, где велась торговля рабами, имелись «дома услад». Над ними вывешивали специальные флаги (райа)[600].
Надо сказать, что хозяину раба в Аравии – с утверждением там ислама – вменялось в обязанность кормить и одевать его, и содержать до самой смерти. Более того, подыскивать рабу жену-рабыню, и помогать растить потомство. Если невольница беременила от своего хозяин, то, по обычаю, обретала свободу, дабы ребенок рождался человеком свободным.
Согласно данным, содержащимся в отчетах английских политических агентов в Персидском заливе, в начале 1900-х годов через шейхства Прибрежной Аравии из Маската ежегодно доставляли в разные уголки полуострова до 12 000 невольников[601]. Шейх племенного союза ал-кавасим , через владения которого – Шарджу и Ра’с-эль-Хайму – пролегал морской путь торговцев рабами из Омана в земли Верхней Аравии, ввел даже специальный сбор за перевозимых невольников, если таковые имелись на судах, заходивших в порты племенного удела ал-кавасим. За все вопросы, связанные с трафиком рабов через Шарджу и Ра’с-эль-Хайму, отвечал не простой чиновник, а представитель правящего семейства Аль Касими, что говорит о том, что торговля рабами была поставлена на широкую ногу и приносила неплохой доход.
В 1950-х годах рабов в Аравии, что интересно, использовали сами британцы, «борцы с работорговлей». Речь идет об английских нефтяных компаниях, действовавших тогда на Бахрейне и в Саудовской Аравии. Об этом рассказывает в своих увлекательных заметках об «Острове арабов» известный английский путешественник Уилфред Тезигер, он же Мубарак ибн Лондон, как его величали аравийцы[602].
Из Омана рабов отправляли на невольничьи рынки, действовавшие в землях Договорного Омана, в портах Персидского залива, в Неджде и Хиджазе, Месопотамии и Египте, Сирии и Палестине. В целях их беспрепятственной доставки, дабы избежать задержания и досмотра судов английскими сторожевыми кораблями, оманские торговцы невольниками довольно долго, до начала XX столетия, перевозили их на своих судах под французским флагом. «Французскую принадлежность» таких судов регистрировали, как уже упоминалось в этой книге, во французском консульстве в Омане, либо же в Джибути, которым владела тогда Франция[603]. За пользование французским флагом судовладельцы-оманцы платили ежегодные сборы. Торговца, ходившего на своем судне под французским флагом, оманцы именовали «держателем документа на право собственности» (сахиб ал-васира), но под «чужим флагом». Летом 1900 г. в оманский портовый город Сур, к примеру, работорговцы завезли тысячу невольников-африканцев, в том числе 560 человек на судах под французским флагом[604].
