мне не так плохо, я многим обязан ему, и я уверен: если Орфо и Клио пострадают, он себе этого не простит. А я не знаю, что ждет впереди. Разве хоть на какую-то настоящую беду хватит одного меня?
– Я умоляю… – Звучит так, будто я в шаге от слез; на самом деле я задыхаюсь. А потом лопатки пронзает резкая стреляющая боль, как от метко брошенного камня. Лестница уходит из-под ног. Мир, полный всполохов и теней, злобный, вращающийся, летит на меня.
Песок близко – поэтому, посчитав ребрами всего пять-шесть ступеней, я кубарем падаю на песок. Это ничто в сравнении со всей прочей моей болью, только немного сильнее гудит голова, и я быстро перекатываюсь на спину, чтобы убедиться в правильности единственного объяснения.
– Что…
Илфокион, медленно сходящий с последних ступеней, держит меч за лезвие, рукоятью вперед – ею он меня и ударил. Он наблюдает за мной с удовлетворением, как будто хотел это сделать уже очень, очень долго и едва вытерпел. Ладонь в крови, но этого он не замечает.
– Кир… – Я приподнимаюсь на локте. Тело простреливает. Все-таки сломал пару ребер?
Он спрыгивает со ступени и легко, быстро меняет положение меча, перехватывает его за рукоять. Блестящее лезвие теперь устремлено мне в грудь, мертвенно серебрится, дрожит в азарте. Длинная тень накрывает меня, но вместо холода обдает жаром. Неосознанно я пытаюсь отползти.
– Как же я от тебя устала, – сплюнуто, а не сказано. Губы криво, неестественно растягиваются. – Как же я рада, что это наконец закончится! Как же я всегда ненавидела таких жалких рабов, как ты.
Орфо
Еще когда она – он – вышвыривает нас в окно, я догадываюсь, что он задумал. Изрезанная осколками, оглушенная криком и ударами, я все же догадываюсь вцепиться ему – ей – в волосы и дернуть с такой силой, словно хочу содрать скальп. Она – он – явно не был до конца готов к женскому телу. Дезориентированный болью, он теряется в воздухе, начинает рыскать, и у него не получается упасть на песок так, чтобы снизу оказалась я и сломала спину. Вообще не получается врезаться в пляж с силой, мы приземляемся почти мягко, и я сразу отталкиваю его, откатываюсь, пытаюсь вскочить, но путаюсь в проклятом подоле, получается только припасть на одно колено.
– Истабрулл!
Я все еще не уверена бесповоротно – это слишком немыслимо, слишком… вне Правил. Боги дали нам их не просто так, сам мир дал нам их не просто так – ведь правило перерождения даже не богами создано. Веретено прядет, существа умирают, и их души уходят дальше. Рой Бессонных, с которым боги не могут ничего сделать, а мир, видимо, не хочет, надежно заперт там, в Подземье, и даже обрел своих короля и королеву. Почему? Как же тогда?..
– Молчи! – Его хлесткий жест снова опрокидывает меня потоком воздуха, я чувствую себя сдавленной, корчусь на песке, пытаясь хотя бы не дать ткнуть себя в него лицом. – Молчи. Ты не заслуживаешь ничего! Даже знать этого, физальская ты подстилка, предательница, отродье!
Определенно, у меня просто очень славный прадед, а впрочем, можно было бы и догадаться, вспоминая, как он однажды закончил. Он скручивает мне суставы. Поднимает меня в воздух, резко подбросив. Не получается даже извиваться, теперь я примерно понимаю, что чувствовали Рикус и Ардон в падении. Запрокидываю голову. Хватаю воздух ртом. Хоть бы одно движение…
Он подходит ближе, мрачно всматриваясь в меня. Глаза слезятся, но сквозь боль я смотрю в ответ, думая сейчас об одном: он… поранил ее? Поранил Клио? Крови на ее руках нет, только на лице, от моего удара. Темные глаза превратились в ночные озера, на руке сильно надулись вены. Как она выносит это? Насколько готово к душе волшебника обычное тело? Что, если?..
– Отпусти, – хриплю я, – ее. Она не…
Истабрулл смеется и делает другое – отпускает меня, так же, как вздернул. Я падаю на песок ничком, кашляю, а он уже подступает вплотную, понимая, что следующие несколько секунд я точно не смогу даже вскинуть руку в ответ. Теперь-то все очевидно. Его не перепутать с Клио. Движения угловатые. Рваные. Как у насекомого или хлипкой куклы на шарнирах.
– Она здесь?.. – сплевываю вместе с кровью. Я разбила губу, прикусила язык.
– Здесь, – напевно, почти добродушно отзывается он. – Всегда была, c самого начала, зря ты ее защищала… в каком-то смысле. Такая легкая добыча, сама же пришла в санктуарий…
Зря. Может, он и прав. Сейчас, сквозь туман, я вспоминаю буквально несколько небольших деталей, которые могли бы навести меня на мысли и встревожить. Например, слова Клио в башне: что ей пришлось стричь сломанные ногти – хотя когда она уходила, ногти ее точно были целы, а вот если она надела потом перчатку и ударила папу ею… То, что перчатку вообще нашли у нее – значит, не подбросили, она просто зашла или залетела к Эверу и взяла сама. То, что когда парни падали, она, по словам Эвера, даже не пыталась сама затянуть их назад, а просто вертелась рядом, а еще то, как странно Эвер иногда на нее смотрел – настороженно, опасливо, будто видел…
Мог ли он что-то видеть? Чужую душу, постепенно подчинившую Клио, злую магию орхидеи? Мог, после того как однажды сросся с Подземьем?
Истабрулл резко опускается на корточки рядом – и мои руки оказываются в его захвате. У Клио слабые кисти, я могла бы легко вывернуться, но сейчас они ощущаются крепче тисков, одновременно леденят и жгутся. Шиплю сквозь зубы. Смотрю в глаза, лихорадочно пытаясь понять, что делать, а главное – чего ждать. Он… он еще не убил меня. Он что-то говорил там, в комнате, говорил, и я неправильно поняла слова, зато теперь могу осмыслить. Осмысливаю даже до того, как он отпускает меня и снова тихо смеется.
– Ну же, убей меня. Убей девчонку. Мне есть куда перебраться. Или будет еще беда…
Так же легко и порывисто он встает, отступает на несколько шагов, точно смеясь надо мной. Показывает пустые ладони – и, похоже, просто ждет, когда я тоже поднимусь. Я пытаюсь. Наконец получается, я встряхиваюсь, надеясь, что в ушах перестанет звенеть. Он наблюдает. Его силуэт отбрасывает резкую тень на закатном пляже. Темную. Двоящуюся, как язык кобры.
– Чего ты хочешь добиться… – Выбираю тактику Илфокиона: иду не вперед, а чуть в бок, делая вид, что пытаюсь обойти его со спины. – Зачем ты вернулся?
– Не зачем! – Он, следя за мной,
