вперед, и сделала это медленно, почти боязливо.
Малик подошел к Киерану. Он не смотрел на Миллисенту, но я знала, что он говорит с ней, когда прошептал
— Ты в порядке?
Я не знала, что ответила Миллисента. Я была целиком сосредоточена на Избет, когда она прижалась к краю гроба и смотрела внутрь. Меня пронзила стрела сырой, пульсирующей агонии, и это удивило. Эти эмоции принадлежали Избет. Кровавая королева содрогнулась.
Все, что я смогла разглядеть в Малеке, было… нехорошо. На впалых щеках лежали пряди тусклых рыжевато-коричневых волос. Слишком сухие губы были раздвинуты и отпечатались на клыках, как будто он потерял сознание во время крика. Он был скелетом и скорее обветренной плотью, чем человеком. Оболочка того, кем он, возможно, когда-то был. И его вид, независимо от того, к чему могли привести его действия, представлял собой жалкое зрелище.
— О, любовь моя, — прошептала Избет, а затем перешла на незнакомый мне хриплый язык.
— Старый атлантийский, — объяснил Киеран.
Может быть, я и не поняла, что она сказала, но я поняла муки, смешанные со сладостью любви. Горе. Не было облегчения. Ни радости, ни предвкушения. Только ледяная боль, пронизывающая до костей, больнее любой физической боли.
— Как видишь, мы выполнили свою часть сделки, — сказал Кастил, заставив Избет замолчать. — Сними проклятие.
Избет не двигалась и не отвечала в течение, казалось, целой вечности. Мое сердце сжалось. Если она не сделает того, что обещала, и Присоединение не отменит проклятие…
Я потянулась вниз, схватив Киерана за руку. Он был спокоен, его эмоции были скрыты, в то время как Кастил представлял собой быстро нарастающую бурю гнева.
Затем Избет кивнула.
Каллум вышел вперед, оттеснив Миллисенту назад и в сторону. Ее реакция на него была тревожной. Я видела, как она обращалась с Делано в его смертной форме, словно он был всего лишь ребенком. Но этот Восставший был предположительно старым, очень старым. Сущность зашевелилась, когда он приблизился. Через нотам я оттолкнула Делано назад.
— Подними раненую руку, — попросил Каллум с приятной улыбкой. Восставший был совершенно невозмутим под взглядами вольвенов и элементалей.
Я отпустила руку Киерана, и он выполнил просьбу Каллума. Восставший склонил голову набок.
— Метка проклятия? — Одно крыло приподнялось, когда он посмотрел на меня. Расплылась улыбка. — Она исчезла.
— Да, — ответил Кастил.
— Этого не должно быть.
— И? — Голос Кастила был мягким, таким, который всегда был предупреждением.
— Ничего. Просто интересно. — Каллум сомкнул пальцы на руке Киерана и достал кинжал, сделанный из какого-то молочно-белого камня, которого я никогда раньше не видела. — Это может ужалить.
— Если ты причинишь ему вред, то пожалеешь об этом, — предупредила я.
— Мне нужно сделать только неглубокий надрез, как раньше, — сказал Каллум. — Но я подозреваю, что не так уж много я могу сделать, чтобы причинить ему серьезный вред. — Его рука быстро сделала неглубокий порез на том же участке предплечья Киерана, что и раньше. — А сейчас?
Я даже не успела ответить, как от неглубокого пореза поднялась слабая черная тень. Мое сердце замерло. Означало ли это, что Присоединение не смогло бы преодолеть проклятие? Я не знала, и не была уверена, что мы когда-нибудь узнаем. Я знала только то, что это не имеет значения.
— Боги, — пробормотал Нейл, наблюдая, как из крови Киерана вытекает чернильный туман и поднимается вверх, исчезая в ночи.
— Вот так. — Каллум опустил руку Киерана, убирая в ножны странный кинжал, и ярко улыбнулся.
— И это все? — спросил Кастил.
Восставший кивнул.
В мгновение ока рука Киерана отлетела в сторону. Я увидела блеск кровавого камня, а затем рукоять кинжала оказалась вровень с грудью Каллума.
— Спасибо, — прорычал он, резко выдергивая кинжал. — Ублюдок.
Каллум пошатнулся назад. Из его рта потекла струйка крови.
— Черт побери…
Миллисента грубо рассмеялась, когда Каллум упал на пол.
— Никогда не постареет, — сказала она, переступая через его тело. — Хотя он быстро восстанавливается. В следующий раз попади в его тупую голову.
— Совет получен и принят, — пробормотал Киеран, глядя на меня, когда я сложила ладонь на его руке. — Я в порядке… — Он вздохнул, когда его охватило исцеляющее тепло. Его взгляд переместился на Кастила.
— Пусть она занимается своими делами, — ответил Кастил, его внимание теперь было сосредоточено на Избет. — Ей от этого хорошо.
Киеран затих, а когда я подняла руку, на ней не было следа.
— Чувствуешь себя хорошо? — спросила я, совсем не доверяя Восставшему.
Он кивнул.
— Он в порядке, — огрызнулась Миллисента. — В отличие от Королевы, которая, похоже, в нескольких секундах от того, чтобы забраться в гроб.
— Это плохо? — спросил Эмиль.
Меня покинул сдавленный смех, который быстро угас, когда я увидела, что Избет склонилась над телом Малека.
— Он мое родственное сердце — часть меня. Мое сердце. Моя душа. Он — мое все. Если бы Никтос даровал нам испытания, мы были бы вместе.
— И правили бы Атлантией? — предположил Кастил.
— Я так не думаю. Он покончил с этим богом забытым королевством, — сказала она. — Мы бы путешествовали по царству, нашли бы место, где было бы спокойно. Там бы и остались. Вместе. С нашим сыном. С нашими детьми.
Кто знает, было ли то, что она говорила, правдой для кого-либо, кроме нее, но, тем не менее, наблюдать за этим было больно.
Избет провела ладонью по щеке Малека, ее рука дрожала, когда она наклонилась над ним еще больше, ее рот был в дюйме от его сухих, бледных губ.
— Я люблю тебя сейчас так же сильно, как тогда, когда наши глаза впервые встретились в розовых садах. Я всегда буду любить тебя, Малек. Всегда.
Я пошатнулась под тяжестью прилива эмоций, которые не смогла скрыть Избет. Слезы катились по ее щекам, оставляя слабые следы на бледной пудре, которую она носила.
— Ты ведь знаешь это, верно? — Ее голос понизился, когда она потянулась к украшенному драгоценными камнями поясу на талии. — Ты должен, даже сейчас, когда так крепко спишь. Ты должен знать, как сильно я люблю тебя. — Пальцы Избет пробежались по его шее, и она прижалась поцелуем к его губам.
— Это действительно отвратительно, — пробормотал Эмиль.
Так и было.
И это было также печально. Какой бы ужасной и злой до глубины души ни была Избет, она все равно любила глубоко и болезненно. Будет еще больнее, когда она поймет, что мы не намерены позволить ей оставить его у себя.
— Чертов мальчик проснулся, — пробормотал Киеран, когда Каллум медленно поднялся на ноги. — Выше голову.
Кастил встал между нами, обхватив мою руку своей. Подмигнув мне, он не только доказал, что может сделать это, не выглядя
