гребаных копов, и она ответит за это. За наше преступление. Преступление, в котором она никогда не должна была быть замешана.
Я бросился на Чейза, отрывая его от Джей-Джея и врезаясь кулаком ему в живот. Я бил и бил, моя ярость пронзала меня, как землетрясение, когда я прижал его к стене. Но потом я увидел боль в его глазах и понял, что он даже не сопротивлялся, как будто хотел этого. Как будто он хотел, чтобы я заставил его заплатить за это.
— Ты привлек ее к этой работе, — прошипел я, и он кивнул, отводя от меня взгляд.
— Я знаю, — прохрипел он. — Я знаю, что я наделал. Мне жаль.
— Оставь его, брат, — убеждал Джей-Джей, хватая меня за руку, чтобы привлечь мое внимание, и я смотрел на него, пока мой мир рушился на части. — Мы вернем ее. Мы что-нибудь придумаем.
— Слишком поздно, — мрачно сказал Чейз, и я бросил на него свирепый взгляд, яд разлился по моим венам.
— Никогда не бывает слишком поздно. Я пробью себе дорогу в подземный мир ради этой девушки и уничтожу любого демона, который попытается удержать ее от меня, — выпалил я, и Чейз покачал головой.
— Даже Фокс Арлекин не выше закона, — пробормотал он. — Она ушла.
— Она не ушла! — Взревел я, отбегая от него, срывая картину со стены и швыряя ее в коридор. Повсюду разлетелось стекло, и мои ботинки захрустели по нему, когда я добрался до кухни и схватил один из табуретов у островка, швырнул его в стену и разбил так, что он с грохотом упал на пол вдребезги.
Наверху залаял Дворняга, и мое сердце сжалось в груди, боль была такой сильной, словно по нему снова и снова колотили молотком.
Я приду за тобой, колибри.
Я верну тебя домой.
Клянусь каждой запятнанной частичкой своей души, я никогда больше не покину тебя.
Я сидела одна в камере, уставившись себе под ноги, и в моем черепе эхом отдавались боль от предательства «Арлекинов» и чистая, гребаная ярость, которую я чувствовала в своей душе.
Казалось, что я вот-вот сгорю от этой ярости. Как будто я балансировала на грани падения в ту или иную сторону, и во мне больше не осталось ничего, что можно было бы отдать.
Я вцепилась руками в волосы и позволила себе закричать.
Я не произнесла ни единого слова с тех пор, как меня доставили в участок здесь, на острове «Баллена». И не собиралась. У них уже были мои отпечатки с тех времен, когда я в детстве влипала в неприятности. Но поскольку за те дела меня так и не взяли, они так и не смогли привязать имя к этим записям и теперь ломали голову, кто я вообще такая. Я никогда раньше не попадалась и точно не собиралась раскрывать им свою личность.
Они могли держать меня не больше двух дней без предъявления обвинений, но, учитывая, что меня поймали с поличным с кучей украденных часов на несколько тысяч баксов, я была уверена, что обвинение прилетит в ближайшее время. Меня собирались упрятать, это было ясно как день. Тут уже ничего не поделаешь.
Выхода не было. Все, что оставалось, — ждать. Ждать неизбежного и узнать, что будет дальше.
— Роуг Истон? — спросил грубый голос, и я вздрогнула, услышав свое имя.
Как, черт возьми, они его узнали? Я была никем. Никем. У меня даже не было никаких документов, удостоверяющих личность, которые связывали бы меня с моим именем при рождении. Я была призраком с тех пор, как мои парни изгнали меня десять лет назад. Черт возьми, я даже не использовала свою настоящую фамилию с тех пор, как сбежала отсюда.
Я вздернула подбородок, но ничего не сказала, пытаясь сообразить, что мне следует делать.
— Ты Роуг Истон или нет? — спросил полицейский жестким тоном, который говорил, что я его разозлила. — Потому что какой-то большой ублюдок только что заявился сюда и сказал, что ты его девушка. Он внес за тебя залог, если тебя так зовут. Если нет… что ж, возможно, нам придется задержать тебя еще на некоторое время.
Облегчение нахлынуло на меня прежде, чем я успела что-либо с собой поделать, быстро сменившись злостью, когда я поняла, кто именно мог это для меня сделать.
Чертов Фокс. Конечно, он купил мою свободу. Это был идеальный способ владеть мной по-настоящему, осязаемо. Еще один нож в мою спину перед тем, как он вырвет его и оставит меня истекать кровью окончательно.
— Я не его девушка, — прорычала я, и полицейский пожал плечами.
— Мне насрать, пусть хоть он твой инструктор по балету, и вы двое отправитесь исполнять «Лебединое озеро» голышом на пляж. Его деньги говорят о том, что ты — его проблема, так что ты можешь либо подтвердить свое имя и отвалить, либо остаться здесь и дуться. Я полагаю, ты не можешь внести залог за себя, учитывая, что ты явилась сюда с голым задом — кроме украденного товара, конечно.
Моя верхняя губа скривилась при мысли принять что-либо от этого мудака, но я хотела убраться отсюда, и я хотела знать, какого черта они бросили меня на этом чертовом пароме.
Хотя мне было все равно, какие оправдания он придумает. Было время, когда концепция — либо вместе, либо никак казалась нам банальной. Никто из нас никогда бы не оставил другого позади, независимо от причин. Не по своей воле. Я бы боролась зубами и когтями за любого из них и скорее умерла бы, чем бросила их. Так что, какая бы дурацкая причина у них ни была, почему они бросили меня, она, черт возьми, была недостаточно хороша.
И все же, если Фокс хотел спустить деньги на мой залог, я не собиралась возражать. Но он обломается, когда я свалю из этого чертового города, так что надеюсь, что сумму залога заломят по полной.
— Это я, — проворчала я, поднимаясь на ноги и подходя к дверям, когда полицейский отпер мою камеру.
Я провела руками по щекам, надеясь убрать следы слез, хотя была уверена, что мои глаза были достаточно красными и опухшими, чтобы выдать их, что бы я ни делала.
— Отлично. — Полицейский провел меня по длинному коридору к стойке регистрации, и я подписала бумаги, необходимые для освобождения, одновременно оглядываясь в поисках Фокса в приемной. Но сквозь матовое стекло дверей, отделявших меня от него, я почти ничего не видела, а коп продолжал болтать
