талант.
Но главный советник даже встал. И взмахнув рукой, перед ним образовалась трость, на которую мужчина опёрся. Окинув юношу презрительным взглядом, главный советник усмехнулся:
— Просто написать стихотворение про перерождение души мало. В стихотворении должен слышаться талант. А в стихотворении, что ты сочинил таланта не просто не слышно. Его там и вовсе нет.
Вопреки всему, из глаз юноши от таких слов побежали слезы. Он не верил в сказанные ему слова. Его же всегда хвалили и уверяли, что у него, действительно есть талант и что он сочиняет стихи не хуже поэтов прошлого. Но что же тогда о том, что ему сказал главный советник. Кто же прав. Он или учителя в академии. Кому из них этот ученик должен верить.
— Но, Ваша Светлость… — голос юноши дрогнул на последнем слове, но главному советнику было все равно.
— Довольно! Я все увидел и услышал и большего мне не нужно. Ты не прошел этот этап. Можешь поклониться напоследок учителям и отправляться собирать вещи.
Юноша даже упал на колени. Он взмолился:
— Ваша Светлость! Но как же так? Как же так? Я же доучился до шестого года и ещё немного и я бы закончил обучение. Как же я могу сейчас покинуть академию? Вы же присутствовали в прошлый раз когда приезжали на соревнования и тогда я тоже выступал. И в тот раз… — теперь юноша в самом деле плакал и даже то, что учителя смотрели на него с сочувствием и понимали, что не в силах ничего сделать против слова главного королевского советника, ни сколько не помешало юноше начать плакать. И даже то, что другие ученики перешёптывались, а кто-то даже и насмехался.
Особенно господин Ванраон.
— Только взгляните на него, — говорил Ванраон своей шайке. — жалкий слабак. Лишь одно слово против его стишков и он уже рыдает в три ручья. Какой же безвольный. Такие как он не то, что сочинять не должны что-либо, они и жить на этом свете не должны. А то плодят потом таких же безвольных и бездарных плебеев.
Шайка поддерживала каждое слово господина Ванраона без единого сомнения и последнего такое более чем устраивало.
Похоже он, в самом деле решил, что только он один здесь родственник главного советника и лишь к нему одному, тот будет добр. Но, к счастью или к сожалению, всё было не совсем так.
Но в отличии от него Кир, тоже считался родственником главного советника, но он особо и не кичился этим и лишний раз даже не желал упомянуть перед кем-либо об этом родстве. И в отличии от господина Ванраона, Кир вел себя в десятки раз скромнее.
Но Ванраон не был Киром, как и Кир не был Ванраоном поэтому нисколько не удивительно, что они были разные, хоть и были родственниками.
Хотя…не особо они и были родственниками, но всем об этом знать совсем не обязательно.
Так ведь?
А главный советник между тем, наконец заговорил:
— Раз в прошлый раз я не сказал ничего плохого о твоём таланте, значит тогда он был у тебя и выходит, что за эти годы ты сумел растерять его.
От этих слов некоторые ученики ещё больше начали перешёптываться и хихикать. И даже те, кто сами относились к расе фей.
Лишь пятерка учеников, что проходила первый этап с этим юношей не смеялась и не шепталась. Лишь только смотрели на него с сожалением, как и смотрели с еле заметным, но, всё-таки презрением на главного советника.
Они не понимали почему главный советник был так зол и столь придирчив, ведь стихотворение получилось весьма гармоничным и красивым. Но всё же, несмотря на все эти качества, главному советнику оно пришлось не по душе.
— Поэтому не вини меня за решение исключить тебя. Ты сам виноват во всём. Тебе стоило больше сил уделить своему таланту и быть может тогда, сейчас бы все сложилось совсем иначе. Но, увы, иногда от судьбы, действительно не уйти.
От судьбы, действительно не уйти. Запомните эти слова, главный советник.
Юноша не знал, что ещё он мог сказать. Да и помогло ли ему хоть одно слово в такой ситуации. Поэтому решив не выглядеть жалким ещё больше, он поклонился учителям и покинул тренировочное поле.
Но перешептывание об этом юноше закончились также быстро, как и появились. И стоило ему уйти, как остальная пятерка вернулась на трибуны, что свидетельствовало о том, что им главный советник позволил пройти дальше.
И хотя глава не был рад такому исходу, против слова главного советника он пойти не мог. А иначе весь его тщательно годами продуманный план потерпел поражение за один миг.
Он ещё припомнит всё главному советнику, как и ни он один, но это произойдет не сегодня и не сейчас.
Теперь настала очередь девушек фей выходить на тренировочное поле.
Вот только в этот раз на поле вышло не шесть учеников, а всего четыре ученицы.
Бажан наблюдая за ними, спросил у Кира:
— А почему их так мало? Неужели это все, кто смогли доучиться до шестого года?
Кир, жуя печенье кивнул:
— Да, их осталось только четверо. Вероятно каждый год их исключали по одной ученице точно и вот теперь это все, кто остались.
Лишь только теперь Бажан вспомнил о двух своих соклассниках, которых исключили в самом начале учебного года. Как и вспомнил о тех, кто остался, когда Бажан и остальные отправились в Изумрудный лес. И хотя Бажан не успел толком запомнить их лиц, всё же вернувшись он ни разу не видел других учеников волшебников первого года, помимо которых уже знал.
Но если тогда Бажан не спешил особо придавать этому значение, ссылаясь на то, что вероятно они не видятся с друг другом из-за того, что их уроки каждый раз проходят на разных этажах. То этот случай с четверкой фей заставил юного господина Вирлиона всерьез задуматься.
Он даже огляделся по сторонам, но не увидел никого, кроме его нынешних соклассников, одетых в синюю форму и сидевшую на первом ряду трибуны. Второй же ряд трибун занимал уже второй год обучения и именно там сидел Рус.
Но где же тогда ещё трое учеников волшебников. Не могли же они пропустить такое важное событие.
— А где ещё трое учеников?
— Какие трое учеников? — закинув в рот последний кусочек печенья, спросил Кир.
— Те, что учились с нами с самого начала. Наши соклассники.
— А, эти, — Кир проверил карманы, в надежде найти там ещё печенье, но увы, этому было не суждено произойти и поэтому
