низине, где покой и тишина,
Свирепейшая буря не страшна:
Она крушит богатых и великих,
Не трогая пастушьих хижин тихих.
Шенстон[110]
Бен Хафи. Океан принял Аморассана, но ненадолго. Очнувшись, он обнаружил, что распростерт на берегу, а над ним стоит на коленях древний рыбак, приветствующий его возвращение к жизни улыбкой самой искренней и доброжелательной радости.
– Где я? – спросил Аморассан после нескольких минут молчания, в течение которых восстанавливал в памяти последние события. – Как я здесь оказался?
Алкуз (так звали рыбака) ответил следующим образом:
– Сидя у своих сетей, я несколько времени наблюдал, как ты там на утесе ведешь серьезный разговор с особой самой необычной наружности и стати. А потом вдруг ты, словно охваченный головокружением, упал с утеса в волны, омывающие его подножье. Ну, я тотчас бросил сети, прыгнул в море и доставил тебя в целости и сохранности на сушу, где удовольствие видеть, как ты ожил, сполна вознаградило меня за труды и за опасность, коей я подвергся.
Аморассан в самых сердечных выражениях поблагодарил своего спасителя и со вздохом добавил:
– Увы, кроме слов благодарности, мне нечем отплатить тебе за спасение моей жизни.
– О, ты ошибаешься, – сказал Алкуз. – Если ты и впрямь настроен ко мне так, как говоришь, наша встреча может оказаться удачной для нас обоих. Сегодня в мою сеть попался самый богатый улов за все время, что я рыбачу, во всяком случае мне так кажется. Она страсть какая тяжелая – мне никак не вытянуть, сколько ни тщусь. Если ты в ответ на оказанную услугу пособишь мне с моей добычей, я буду считать себя щедро вознагражденным, а ты, вдобавок ко всему, получишь изрядную долю улова.
Слова, тон голоса и весь дружелюбный вид старого рыбака были что бальзам для израненного сердца Аморассана.
– Ты спас мне жизнь, – сказал он, взяв Алкуза за руку, – и имеешь право на любые мои услуги: я в полном твоем распоряжении! Если ты готов мне доверять, даруй милость гостеприимства несчастному, которому негде приклонить голову. Я с радостью буду выполнять всякую работу, на какую способен или какой ты меня научишь. Боюсь, правда, ты найдешь меня помощником неуклюжим и неумелым, хотя не имеющим недостатка в усердии и старании.
– Сам Магомет не потребовал бы большего, – ответил Алкуз и повел Аморассана к своим сетям.
Аморассан трудился изо всех сил. Улов был огромный и почти доверху заполнил рыбачий челн. Покончив с этим важным делом, Алкуз направил лодку домой, и вскоре новые товарищи достигли маленького, но опрятного домика на берегу, расположенного неподалеку от города Мелипура.
Услышав голос рыбака, громко возвестившего об удачном улове, его дочь выглянула в окно и пожелала радости от удачи. Солнце уже погружалось в западные волны, и его отраженное сияние набрасывало покров нежнейшего розового света на улыбающееся лицо юной девицы. При виде ее Аморассан замер от восхищения, однако созерцать прекрасное зрелище ему пришлось недолго. Заметив незнакомца, она тотчас опустила на лицо покрывало, а потом в сопровождении своей престарелой няньки вышла наружу, чтобы помочь отцу перенести улов в дом.
Алкуз представил женщин Аморассану и рассказал, какую важную услугу тот оказал, пособив вытащить из воды тяжелые сети. Аморассан же со своей стороны заявил, что отплатил лишь ничтожно малую часть своего долга перед ним, и поведал, как Алкуз спас его жизнь, подвергнув опасности свою собственную.
– И все же мой отец обязан тебе больше, чем ты ему, – сказала милая девица. – То, что он сделал для тебя, было обычным человечным поступком, совершенным без всяких раздумий. Но то, что ты сделал для него, полагаю, было мучительным самопожертвованием. Твоя речь и весь твой облик свидетельствуют, что ты непривычен к низкому труду, а потому, оказывая помощь простому рыбаку, ты наверняка ощущал уязвление гордости или, по малой мере, с горечью вспоминал о своих бесчисленных невзгодах. Благодарность превозмогла эти чувства, но – увы! – добрый незнакомец, твое усилие далось тебе очень тяжело.
Только теперь Алкуз заметил то, что его более проницательная и наблюдательная дочь увидела с первого взгляда. Он смущенно попросил у незнакомца прощения за то, что обходился с ним без должного почтения.
– Добрый старик! – удрученным голосом ответил Аморассан. – Я злосчастный горемыка! Я изгой общества, отвергнутый всеми друзьями и преследуемый многими врагами! Но клянусь тебе, я невиновен – если невиновным вправе называть себя тот, кто роптал на Небесный Промысел и не мирился с человеческим несовершенством. Нет у меня пристанища на земле, нет крова над головой, чтобы укрыться от грозы. Сжалься надо мной! Даруй мне милость гостеприимства!
Не успел он договорить, как к нему в трепетном волнении подошла дочь Алкуза и предложила чашу воды и свежесорванную гроздь винограда. Аморассан утолил жажду, вкусил сладких ягод, и, когда он вернул чашу, милая девица с сердечной улыбкой поблагодарила его, что не отказался от скромного подношенья.
– Не спрашивай, кто я такой, – продолжал он, вновь обращаясь к старику. – Позволь служить тебе в меру моих сил, а когда мы хорошенько испытаем друг друга, ты узнаешь, кому оказал великодушное покровительство.
– Но все же… – робко вмешалась девица, – но все же у каждого из нас есть имя. Моего отца зовут Алкуз, мою няню – Диляра, меня – Лейла, а тебя?..
– Зовите меня Зейн, – сказал Аморассан. – Таково сейчас мое имя.
Затем женщины накрыли скудный стол, а после ужина Лейла пела под свою лютню, и, внимая ее нежному, проникновенному голосу, Аморассан забыл о своих горестях. По завершении счастливо проведенного вечера гостя отвели в маленькую, но чисто убранную комнату, и, положив голову на подушку, он мысленно сказал: «О ужасный преследователь, не посещай меня больше – и тогда я спасен!»
С того дня Зейн (так мы далее будем называть нашего героя, ибо только под таким именем он был известен в семье рыбака) стал считаться приемным сыном своего доброго хозяина. Он изо всех сил старался отплатить за великодушное покровительство, и успех венчал его труды столь неизменно, что Алкуз не уставал повторять: «Благословение Аллаха пришло в мой дом вместе с Зейном». Сердце нашего героя прыгало от радости, когда он слышал такие слова, – ведь до встречи со старым рыбаком он пребывал в глубоком унынии духа и полагал себя презренным существом, обреченным приносить несчастье повсюду, где ступит его проклятая нога. Но теперь он вновь поднял голову, и жизнь вновь обрела для него ценность, поскольку он увидел, что на свете есть люди, для чьего счастья его жизнь имеет значение.
Так
