Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 198
Начало широкого польского наступления на Украине и захват Киева в апреле — мае 1920 г. привели к подлинно национальному сплочению в расколотой Гражданской войной стране. Уже 1 мая генерал старой армии А. А. Брусилов[1273] обратился к советскому руководству с предложением о поддержке Красной армии в боях с Польшей, для чего, как он считал, «первою мерою должно быть возбуждение народного патриотизма, без которого крепкой боеспособности армии не будет». 2 мая РВСР постановил создать при Главнокомандующем всеми вооруженными силами Республики «особое совещание по вопросам увеличения сил и средств для борьбы с наступлением польской контрреволюции» во главе с Брусиловым. 4 мая Политбюро ЦК в составе Ленина, Троцкого, Сталина, Л. Б. Каменева, М. П. Томского и Е. А. Преображенского, рассмотрев вопрос о письме генерала, постановило: «Напечатать письмо Брусилова целиком. Коротенький комментарий к письму написать Троцкому и поручить редакциям строго сообразоваться в редакционных примечаниях с его смыслом»[1274]. 7 мая особое совещание при Главкоме опубликовало знаменитое «Воззвание ко всем бывшим офицерам, где бы они ни находились», в котором, в частности, говорилось: «В этот критический, исторический момент нашей народной жизни мы, ваши старые боевые товарищи, обращаемся с чувством любви и преданности к Родине и взываем к Вам с настоятельной просьбой забыть старые обиды, кто бы и где бы их вам ни нанес, и добровольно идти с полным самоотвержением и охотой в Красную армию на фронт или в тыл, куда бы правительство Советской… России вас ни назначило, и служить там не за страх, а за совесть». С другой стороны, несмотря на ожесточенные сражения Красной армии в Северной Таврии, офицеры барона Врангеля, оценивая советско-польские бои, произносили тосты за взятие Красной армией Варшавы[1275]. Призыв Брусилова и патриотический подъем имели большое значение, в частности заключающееся в том, что уже находившиеся в рядах армии офицеры перестали создавать иллюзию работы и плести интриги против большевиков. Естественно, это существенно облегчало работу органов Особого отдела ВЧК и его подчиненных органов по борьбе с контрреволюцией в армии.
Подъем патриотических чувств, особенно в военной среде, вошел в противоречие с большевистской идеологией[1276]. Скандал имел место даже в официальной военной печати. 30 июня 1920 г. приказом РВСР за подписью Л. Д. Троцкого было приостановлено «впредь до радикального изменения состава редакции» издание журнала «Военное дело». Дело в том, что в № 13 журнала вышла статья «Первые боевые шаги маршала Пилсудского», проникнутая, по мнению наркома, «насквозь духом грубого шовинизма». Говорилось в частности о «природном иезуитстве ляхов» в противовес «честному и открытому духу великоросского племени». Это, дескать, противоречит «духу братства» рабочих Советской России и Польши. Виновных в напечатании шовинистической статьи должны были «навсегда отстранить» от работы по просвещению и воспитанию Красной армии. Крайним оказался Борис Михайлович Шапошников. От военной работы его не отстранили, но объясняться будущему Маршалу Советского Союза пришлось в Революционном военном трибунале Республики[1277]. Своеобразным компромиссом, как выяснил д.и.н. М. И. Мельтюхов, стала следующая оценка советско-польской войны: «Польша этой войной лишь содействует возрождению России. Пусть эта война для одних будет «гражданской» с точки зрения идеалов социализма, для других она «война за неприкосновенность, за цельность России», война за честь «русского флага», т. е. в чистом виде оборона от внешних врагов. Здесь Россия найдет путь к единению: беспартийный и коммунист, патриот и искренний член Интернационала от сердца могут подать руку друг другу для совместных усилий в грядущей борьбе». В том же духе был составлен «Обзор боевых действий Красной армии в мае… 1920 г.». Аналогичные тенденции наблюдались и в ВЧК: 26 июня Дзержинский был вынужден писать члену коллегии ВЧК И. К. Ксенофонтову, что губернские ЧК не должны заключать в лагеря поляков в качестве заложников — это давало полякам повод для серьезной антисоветской агитации[1278]; 19 августа — для В. Р. Менжинского: «Огульное выселение поляков [из] пределов Запфронта следует приостановить, следует выселять только заподозренных»[1279].
5 июня 1920 г. ВЧК, рассмотрев доклад 2-го заместителя председателя Особого отдела В. А. Аванесова «О мерах в связи с проведением военного положения», постановила принять ряд практический мер и снестись по этому вопросу с Политбюро ЦК РКП(б), МК РКП(б), НКВД, МЧК и ее Особым отделом[1280].
Фронтовые спецслужбы действовали с переменным успехом. Во время первого наступления польских войск в тылу войск нашего Юго-Западного фронта (командующий А. И. Егоров[1281], член РВС Р. И. Берзин) активно действовала польская агентура, стремившаяся ослабить боеспособность советских частей. Утром 23 апреля 2-я и 3-я галицийские бригады, занимавшие оборону на участке 14-й армии, подняли антисоветский мятеж, для ликвидации которого советское командование было вынуждено использовать все резеры 14-й и часть резервов 12-й армии. Кроме того, в тылу Юго-Западного фронта действовали различные повстанческие отряды от сельской самообороны до формирований, выступавших под политическими или националистическими лозунгами. Для ликвидации этих отрядов приходилось выделять значительные силы. Например, только из 12-й армии на подавление восстаний направили 8 экспедиционных отрядов по 150–200 человек в каждом[1282]. Поляки сумели наладить крупные резидентуры в Москве и Петрограде, но в мае — июне 1920 г. они были разгромлены, а их руководители перевербованы[1283].
Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 198
