спокойно, с расстановкой, но в каждой букве читалось негодование.
— Что я делаю в твоем номере или в Италии? — произнес с издевкой и зевнул, рассматривая злющую колючку. Блаженство.
Она прищурилась и поджала губы, раздраженно вздохнув.
— Я зашел в гости, а в Италии у меня дела, — лениво потянулся и кривовато улыбнулся от удовольствия.
— Дела, — сухо повторила Ливия, не разрывая зрительного контакта. — В Неаполе и в этом отеле.
— Ага, — чуть не заржав, подтвердил кивком с серьезным видом.
— Уходи, я работаю, — бесстрастно бросила колючка, ни капли не поверив, и села на пол возле окна.
С любопытством приподнялся, только сейчас замечая разбросанные повсюду фотографии. Паркет превратился в разноцветный калейдоскоп из снимков. Взял парочку, но они показались одинаковыми. Локации одни и те же… Присмотревшись внимательней, я понял, что на фото разные люди и время суток.
— У нас выставка через полтора месяца, — прервала тишину Ливия, заметив мой интерес. Она сидела, скрестив ноги по-турецки, и разглядывала фотографии в руках. — Мы с Элои Леруа работаем над проектом почти год. Те фото, что ты держал, сделаны как раз в Неаполе в одном из жилых районов. Например, утром в этом кафе завтракает постоянно пожилая супружеская пара. Они заказывают домашнюю выпечку и пьют чай. Патриция и Питер вместе более пятидесяти лет. Я фотографировала их, не предупреждая, только потом объяснила, что фотограф, — отвожу взгляд от снимка и смотрю на сосредоточенное лицо Ливии. — Даже спустя годы, они смотрят друг на друга с нежностью. Видя такое проявление заботы, поверишь в… — она не договаривает, но я прекрасно знаю недосказанные слова.
Бросаю фото на пол и чувствую, как Осборн сверлит во мне дыру.
— Тебе не пора? Ты ведь устал после перелета, — не скрывая сарказма, говорит колючка.
— Расскажи еще о работе, — я падаю в одно из кресел и беру яблоко, надкусывая.
— Я работаю, и ты мешаешь сосредоточиться, — категорично отрезает Осборн, вскидывая невозмутимо бровь, мол, вали быстрей.
— Значит, я, — подчеркиваю местоимение, довольно глядя исподлобья. — Не даю тебе сосредоточиться?
— Да, ты раздражаешь. Очень, — таким же тоном говорит Ливия и для подтверждения натянуто улыбается. — Пока, Габриэль.
Демонстративно ложусь на диван, закидывая ноги на подлокотник, но вспоминаю, что багаж доставили в мой номер и надо бы в душ сходить. В общем, Осборн повезло, легко отделалась.
— Да не смотри так, все равно не убьешь, — хрипло ржу, получая вслед свирепые взгляды. — Сладких сно-о-ов, малышка, — чуть наклоняю голову и понижаю голос: — Завтра увидимся.
— Нет!
Ливия хлопает яростно дверью, слыша вдогонку мой издевательский смех. Ну-ну.
Следующие четыре дня я мозолю ей глаза: таскаюсь по городу или зависаю в номере до ночи, наблюдая, как Осборн работает. Я подшучиваю над ней, называя трудоголиком, но колючка не обращает внимания, как будто смирившись с моим присутствием. Мне нравится смотреть, как она увлеченно фотографирует, погруженная в процесс съемки, но еще больше — видеть, как лицо искажает злость, когда я дразнюсь и прикалываюсь над ней. Замысел поездки состоял в том, чтобы не давать спокойствия Осборн, как месть за ее игнор. Пусть терпит раздражителя.
— Тебе заняться нечем? У тебя же дела были, — Ливия что-то печатает на ноутбуке, бросая в мою сторону усталый взгляд. Я снова торчу в ее номере, играя на телефоне.
— Не переживай, это мои проблемы, — безразлично отвечаю, чувствуя неудовлетворенность. Колючку весело задирать и подкалывать, но мне этого недостаточно. Ее холод обжигает, действуя на нервы. Она на удивление держит приличную дистанцию и физически, и духовно. Благодаря беспрерывной работе ее карие глаза полны счастья. Раздражает. Когда наши взгляды пересекаются, отчетливо вижу, как интерес с ее лица испаряется, огонь погасает. Ненавижу это тошнотворное ощущение… Подавленность.
Отбрасываю телефон, беру сигареты и выхожу на открытый балкон, наблюдая за огнями Неополя. Ветер подхватывает клубы дыма и уносит ввысь. Далеко… На фоне темного неба вдали возвышается неспящий Везувий, а внизу постоянно слышаться веселые разговоры и итальянские песни. Они вызывают желание расслабиться и гулять ночь напролет. Напиться, выкурить косяк и говорить до утра, а не тухнуть в четырех стенах — это угнетает. Я веду себя слишком прилично, как послушный пес. Морщусь и выкидываю окурок — от таких бредовых мыслей никотин не поможет. Возвращаюсь в комнату и встаю позади колючки, мрачно глядя на экран.
— Эй, пошли пройдемся.
— Я занята, — незамедлительно отчеканивает она.
Сжимаю кулак и сдержанно цежу:
— Надо уметь отдыхать, милая. Ты постоянно работаешь.
— Спасибо за совет, но тебя здесь никто не держит, — получаю равнодушный ответ и завожусь.
— Ты так любишь это бесполезное дело, — выплевываю с желчью, прожигая затылок Осборн. Лишь бы побольнее зацепить ее.
Она резко оборачивается, одаривая взглядом полным презрения.
— А что любишь ты?
Банальный вопрос странно действует на сознание, заводя в тупик. Это напоминает бой в ринге: удар и нокаут. Ливия одной фразой открывает шлюзы, откуда вырывается стая непонятных чувств. Впервые я настолько обескуражен. Прошлые эмоции с силой ударяют по швам и безжалостно рвут нити. Меня с головой накрывает такой спектр ощущений, каждая клетка взрывается и пылает.
— Дай отвечу, — голос Ливии холоднее воды в Северном Ледовитом океане. — Ничего. Ты ничего не любишь, кроме веселья и гулек, — в карих глазах горит гнев. — Так вот, иди гуляй, а я буду дальше заниматься бесполезными вещами.
Я отшатываюсь, а в голове какого-то черта оглушительно звенит «Ta bron orm…». Снова и снова. Снова и снова. Дверь закрывается.
Глава 60. Я постараюсь
Такое ощущение, будто в сердце рана, будто частичка меня пропала, и я не чувствую её, хоть я пыталась. Я пыталась. Если у одиночества есть вкус, то именно его я чувствую. Ты слышишь мой крик? Я кричу. Сколько времени потребуется? Как всё сложится? Я даже не представляю. Мне кажется, я даже сам себя не знаю. Если тебя нет рядом, то у меня нет ничего.
NF feat. Britt Nicole «Can You Hold Me»
Ливия
Моему возмущению нет границ! Как только Лавлес убирается из номера, я подрываюсь со стула и беру кувшин с водой, наливаю в стакан и залпом выпиваю. Меня так трясет, что я не нахожу себе места и опустошенно сажусь на кушетку возле окна. Ночной Неаполь прекрасен, как и днем, но я не могу любоваться красотой. Лавлес забрал всю энергию, оставив только раздражение и злость.
Сначала пробудившийся интерес на свадьбе Сина и Джи, потом внезапное появление на пороге номера, беспрерывные звонки и смс. После слов «Мне не нужна твоя
