«Русская секретная служба в Германии проявляла повышенную активность (накануне войны. — С.З.), и мы видели, как расширяется сеть осведомителей. Простое наблюдение за противником иногда помогало нам сделать ценные выводы…
…Работа против русской секретной службы успешно продвигалась Мы раскрыли многочисленную агентуру, маршруты курьеров и местонахождение секретных радиопередатчиков. Мой метод, в основном, заключался в слежке и в передаче ложных сведений. Вести передачи на той волне, на которой работали секретные радиопередатчики русских, надо было очень осторожно, так как русские все тщательно проверяли и, заметив малейшие отклонения в сигналах, воспринимали их как дезинформацию Но нам везло: достаточно часто русские не подозревали, что получают ложные сведения. Основное значение этой работы заключалось не в том чтобы ввести их в заблуждение, а в том, чтобы узнать, что их интересует.
Нам также стало многое известно о методах их работы и об отношениях между различными группами агентов, работавших на них» [79, с. 144, 147].
Однако прав и Г.К. Жуков — даже из полученных сообщений можно было сделать правильные выводы. Некоторые исследователи полагают, что достоверная информация — это чуть ли не копия исходного секретного приказа или распоряжения с точностью до запятой. И если донесения разведчика в чем-то расходятся с планами противника, то это донесение — «деза», не подлежащая дальнейшему рассмотрению. На самом деле получить абсолютно точную информацию практически невозможно. Важен анализ полученной информации и выводы этой аналитической работы. Как отмечает Роберта Вольштеттер:
«Речь идет даже не о том, когда было получено последнее сообщение — в субботу или в воскресенье, — это большой роли не играло. Главное — как распорядились полученной информацией…» [20, с. 339].
И как же была проанализирована имеющаяся информация в СССР в 1941 году?
А никак! Мы уже видели на примере докладов Голикова и Кузнецова весной 1941 года, что информация свидетельствует об одном (пусть и не в полной мере), а выводы (угодные вождю) делаются совершенно иные и ни на чем не основанные!
Даже неточная информация о переброске немецких частей к советским границам показывает, что подобная переброска имела место. Данные о том, что Гитлер намерен начать войну с СССР (неважно до нападения на Великобританию или после этого) должна была насторожить Сталина. Еще больше должен был насторожить Кобу вояж в Великобританию Рудольфа Гесса.
Но даже подобная неточная информация не доводилась до Генерального штаба РККА, остававшегося в неведении относительно происходящего за кордоном. Все данные (яркий тому пример — Зимняя война) оседали либо в Разведупре, либо в верхних эшелонах власти, не доходя до рядовых «техников» войны. А среди разведсводок были и довольно любопытные. Например.
17 июня 1941 года нарком госбезопасности СССР Всеволод Меркулов направил Сталину и Молотову сообщение за № 2279/м о том, что, по данным источника в штабе германской авиации, все мероприятия немцев по подготовке вторжения в СССР «завершены и удар можно ожидать в любой момент». Резолюция Сталина на документе: «т. Меркулову. Можете послать Ваш «источник» из штаба герм. авиации к… матери! Это не «источник», а дезинформатор. И. Ст.».
«Гениальный» вождь даже не поинтересовался, от кого конкретно исходили эти сведения. А информация-то была верной потому, что источник — «Красная капелла», точнее брюссельская резидентура. Информация поступила в министерство Люфтваффе, а оттуда перекочевала на главный передатчик разведывательной сети Л. Треппера в Брюсселе. А товарищу Сталину следовало бы понимать, что одно дело — слухи, передаваемые каким-нибудь атташе, и совершенно другое — первоисточник. Тем более что в апреле 1941 года тот же самый «источник» уже передавал Кобе абсолютно верную и подтвердившуюся информацию о начале операции вермахта на Балканах. Почему же тогда Сталин поверил информации и предпринял соответствующие шаги, а сейчас нет? А потому, что «югославская» информация соответствовала желаниям Кобы, а нынешняя не вписывалась в его проекты. Иосиф Виссарионович уже твердо уверовал в то, что его последний план войны за Босфор гениален и что, как он задумал, так все и произойдет.
Леониду Гуревичу очень не нравится, когда его называют «маленьким шефом» («Большой шеф» — Леопольд Треппер). Он любит рассказывать сказки о том, что в действительности якобы именно он управлял всей сетью «Красной капеллы», чего на самом деле никогда не было. В действительности вся большая франко-бельгийская сеть была создана благодаря кропотливой работе Л. Треппера, Гуревич же заправлял лишь деятельностью брюссельской резидентуры. «Кент» любит рассказывать и о том, как «Жильбер» (Треппер), нарушая принципы конспирации, лично посещал квартиры членов разведывательной сети, намекая при этом на то, что якобы именно по этой причине организация в итоге и провалилась. Он умалчивает (а вместе с ним и российские СМИ) о том, о чем написано во всех зарубежных учебниках по разведке, а именно о том, что именно авантюрные действия «Кента», а позже и его «сменщика» К. Ефремова («Йорнстрема») привели к крушению «Красной капеллы» и организации Шульце-Бойзена — Харнака. Брюссельский радиопередатчик М. Макарова («Карлоса Аламо»), который лично курировал Гуревич, чуть ли не каждую ночь непрерывно находился в эфире 5 (!) часов подряд, что дало немцам возможность его запеленговать. Гуревич умалчивает о том, что именно особенность «Жильбера» лично посещать квартиры своей агентуры спасла его от раннего ареста уже тогда. Пришедший на квартиру, где содержался передатчик, и обнаружив там гестапо, Треппер сумел вывернуться, представившись чиновником службы Тодта, зашедшим в дом совершенно случайно. После этого «Жильбер» быстро помчался на квартиру «Кента» и предупредил его о провале передатчика (а Гуревич как раз туда и собирался, и неминуемо угодил бы в засаду).
Даже коммерческие успехи компании «Симмекс» Гуревич приписывает исключительно собственной персоне, так как именно он числился ее главой. В действительности «Кент» был в «Симмекс» такой же фигурой, как зицпредседатель Фунт в «Южном лесотрубнике» или «Рогах и копытах». Всей торговой деятельностью фирмы также ведал Леопольд Треппер, который являлся коммерческим директором фирмы.
С югославами произошел еще один ярчайший эпизод. Весной 1940 года обеспокоенное активностью вермахта в Европе правительство Драгиша Цветковича хотело закупить у СССР новейшие системы вооружения, но Сталин отказал. Ничего удивительного — пробританская Югославия являлась союзницей Антанты и членом «малой Антанты», а в перспективе — противником СССР на Балканах. Поэтому никакого оружия братья-сербы, ради союза с которыми Николай II предал «братушек» болгар входе Второй Балканской войны, не получили. И вот ровно через год Сталин сам вызвал к себе югославского военного атташе. Обстоятельства разговора в художественной форме изложил Ю. Семенов в повести «Альтернатива».
«…Той же ночью начальник управления внешних сношений РККА заехал без звонка на квартиру к югославскому военному атташе полковнику Максимовичу.
— Что-нибудь случилось? — испуганно спросил Максимович. — Или уже началось?
