– А ты славно потрудился, – проговорил человек в черном, но в его голосе ощущалась какая-то угроза.
Хамелеон чувствовал, что ему становится холодно. И тянет ко сну.
– Вот дерьмо, – снова сказал незнакомец. – Эмма, я ему, наверное, все-таки задел сердце. Надо было получше тренироваться с этим чертовым луком.
В груди у Хамелеона все горело, он задыхался.
– Ты пробил мне сердце? Но все снова заживет, верно ведь?
Маска с белым черепом закачалась.
– На этот раз вряд ли. Ты умрешь прямо здесь и прямо сейчас.
– Умру? Как… как умирает добыча? Нет, пожалуйста, я не хочу умирать!
– Пожалуйста? Ишь, какой вежливый… А разве любая из тех влюбленных парочек, которых ты прикончил, не просила тебя пожалеть их, не убивать?
Человек подошел еще ближе. Хамелеон вытянул правую руку, чтобы схватить его за горло, но тот легко увернулся. В лунном свете блеснуло что-то металлическое. Хамелеон ощутил, как что-то ударило по правой руке, сразу над запястьем.
Затем он почувствовал новый приступ боли и услышал, как что-то упало на землю.
Хамелеон опустил голову и увидел в траве кисть руки, кожа на которой очень сильно походила на древесную кору. Он поднял правую руку: теперь это был лишь обрубок, из которого хлестала кровь. Хамелеон уставился на обрубок и не мог поверить тому, что произошло. Нет, такого просто не могло быть!
Человек помахал чем-то перед самым носом у Хамелеона.
Это была связка из двенадцати кистей рук – шесть пар, отрезанных от добычи Хамелеона. Все они были насажены на металлическую проволоку. Кисти в нижней части связки уже потемнели, сморщились, местами были усыпаны личинками. Состояние тех, которые находились посередине, было тоже неважным. А кисти, расположенные сверху, казались еще совсем свежими; он отрезал их вчера вечером.
– Я нашел твою коллекцию, – сказал человек в черном. – Ты прикончил шестерых.
– Помоги мне, пожалуйста! Это не люди, это – добыча! Ты же знаешь, брат!
Человек с улыбающимся черепом кивнул. Металл блеснул снова. Хамелеон почувствовал острую боль у левого запястья. Человек нагнулся и поднял что-то с травы.
Потом он поднял повыше две отрубленные кисти и показал Хамелеону.
Это были кисти Хамелеона.
– О, нет! – Его глаза медленно закрылись. Стало холодно. Нестерпимо хотелось спать.
Еще одна вспышка боли, на этот раз на правой щеке.
– Подожди, – сказал незнакомец. – Тебе еще рано.
Этот человек… он же был его родичем. А семья – это самое главное! Как же так?!
– Кто ты? Почему ты не хочешь спасти меня?
– Можешь считать меня противным дядюшкой, которого ты не пригласил на Рождество.
Человек в черном. Хамелеон вспомнил ту ночь, когда стреляли в Спасителя. Это сделал человек в черном. Но тот человек не носил маску, значит, вряд ли это он.
Что-то прикоснулось к его лицу. Хамелеон заморгал – он, наверное, заснул? Потом он увидел, что щекочет его щеки: мертвые, холодные пальцы его охотничьих трофеев. Как будто пальцы его жертв тянутся к нему из преисподней, хотят схватить, утащить за собой.
– Я собирался выпытать из тебя сведения о том, как попасть в ваш чертов лабиринт, – сказал человек в черном. – Или, может быть, вы, ребята, где-то обустроили для себя новую берлогу… Не знаю. Тебе осталось секунд двадцать-тридцать, не больше. Не расскажешь, где сейчас прячется Слай?
Хамелеону нужно было сосредоточиться, но он бессильно покачал головой. Мертвые пальцы снова потерлись о его щеки. Хамелеон вспомнил о Хиллари. Новая Мамочка теперь уединилась в своей комнате, и тело ее с каждым днем становилось все больше и толще.
– Я тебе ничего не скажу.
Из-под маски с черепом послышался тяжелый вздох.
– Ну, я так и знал. Что ж, похоже, тебе пора, приятель. Но, прежде чем сдохнешь, знай: я отыщу ваш чертов дом. И все ваше семейство. Буду убивать вас одного за другим. Все глаза, все зубы…
Хамелеону стало еще холоднее. Так холодно ему еще не было никогда. Глаза его закрылись.
Последнее, что он почувствовал, были мертвые пальцы жертв, ласкающие его лицо…
