из космических далей? Не дай бог, это будут свежие воронки и радиоактивные развалины на месте цветущих городов!
В такие минуты я был готов согласиться с тем, чтобы у землян где-то в космосе появился общий враг, лишь бы они перестали постоянно грызться между собой…
Тем тревожным вечером я буквально столкнулся в освещенном редкими лампами техническом коридоре с Дэвидом Джонсом.
– Костя?! – остановил меня Дэвид, обратившись ко мне по-русски. – Хорошо, что я тебя встретил! Ты можешь… э-э-э… посвятить мне несколько минут?
– Думаю, смогу, Дэв, – я слабо улыбнулся. – Только, пожалуйста, не о политике!
– Эта тема для тебя неприятна? – Дэвид посмотрел на меня с неожиданным подозрением.
– В данный момент – да. Терпеть не могу такие хреновые ситуации, когда все идет к чертям, а ты ничего не можешь сделать! Это я об Эфиопии, если ты не понял.
– Хреновие? Это значит – очень-очень плохие, да?! – Дэвид, в принципе, свободно говорил по-русски, но иногда проявлял незнание разговорной лексики, причем, в самых неожиданных местах. – Костя, я не буду говорить с тобой об Эфиопии. Ты прав, это очень грустно. Я хочу говорить о тебе!
– Обо мне? – я хмуро уставился на Дэвида. – Ты думаешь, эта тема сейчас актуальна?! Если вспомнить, что у нас намечено на завтра, что-либо менять уже поздно.
– Менять?! – теперь уже удивился Дэвид. – Костя, может, уже хватит перемен? Завтра начинается наш путь. И мы должны быть все вместе. Мы из разных стран, но все мы – земляне, мы один экипаж. У нас не должно быть тайн друг от друга!
– Возможно, – проворчал я. – Хотя, как мне видится, нас могут просто не посвящать в некоторые вопросы.
– Э-э-э… не посвящать – это не информировать, да? Но это же и есть самое важное! Костя, скажи, что ты знаешь об инопланетянах?
– О ком?!
В моей голове завертелся настоящий вихрь тревожных мыслей.
Почему Дэвид спрашивает об этом?! Ему просто интересна эта тема или он сам что-то знает и пытается выяснить, что известно мне? Может ли он быть посвященным в секреты американского правительства?
– Об инопланетянах, – терпеливо повторил Дэвид. – Пришельцах из космоса. Ты сам о них говорил. Несколько раз. Рассказывал о Зоне 51, называл какие-то имена, упоминал некие события. Что тебе о них известно? Почему ты остаешь… оставляешь всех нас в неведении?
Что называется, приплыли! Несколько секунд я просто находился в ступоре, не зная, что сказать.
– Дэв, – наконец, выдавил я из себя. – Я знаю только то, что на месте космодрома, на котором мы находимся, двести с лишним лет тому назад размещалась секретная Зона 51, вокруг которой ходили всякие слухи. Включая и те, что связаны с инопланетянами. Больше я ничего не знаю, и знать не могу. Это секрет американского правительства, Дэв! Твоего правительства, а не моего! И это у вас появились…
Я осекся. Может быть, Дэвид и не был связан с американскими спецслужбами, но раскрывать перед ним подозрения Ивана Александровича, пожалуй, не стоило.
Моя заминка, увы, не осталась незамеченной.
– Я понимаю, Костя, ты не можешь говорить, – лицо Дэвида как-то отвердело, из-за чего он стал похож на профессора, распекающего нерадивого студента. – У тебя есть обязательства перед твоим правительством…
– Да нет у меня никаких обязательств! – воскликнул я. – Поверь мне, я не являюсь членом никаких тайных правительственных служб!
– О, да! Ты только добровольный помощник. Как это у вас говорят… woodpecker… дьятель?!
– Черт! Дэвид, да с чего ты это взял?! Из-за этой истории с Зоной 51? Но ты же сам увлекаешься историей двадцатого века и должен понять…
– Понять что?! У тебя есть какие-то секреты, Костя! Ты спас Марка от террориста, но ты действовал как профи, не как космический пилот. Ты сам говорил, что инопланетяне действуют на Земле. Зона 51 – это не есть общедоступная информация. Я проверял, с нее до сих пор не снят …э-э-э… знак секретности…
– Гриф, – машинально поправил я.
– Да, наверное. Тебе лучше знать. Мы летим с Земли к звездам. Мы не знаем, кого там встретим. Если ты знаешь больше нас, скажи! Завтра старт, мы улетим, и ты ничего не нарушишь. Это все равно останется секретом.
– Дэв! – глубоко вздохнув, я посмотрел в глаза американцу, поймав его взгляд. – Я очень убедительно тебе говорю, я не знаю ничего об инопланетянах. Мне не известно, кого мы встретим на Харе! Я могу только догадываться. И мне кажется, кто-то из наших общих знакомых… или кто-то из твоих знакомых знает об этом больше меня.
Несколько бесконечных секунд Дэвид молча сверлил меня взглядом.
– Я подумаю об этом, – наконец, произнес он бесцветным голосом. – Спасибо, Костя.
И ушел, не оборачиваясь, оставив меня в сомнениях и тревогах.
Правильно ли я сделал, что намекнул ему на секреты, связанные с инопланетниками? Ведь фактически я рассказал Дэвиду о своих подозрениях насчет того, что там что-то спрятано. И что вообще вынес Дэвид из нашего разговора? О чем он теперь думает и кем меня считает?
Эти мысли настолько занимали меня, что во время ужина я был невнимателен и рассеян больше обычного. И, безусловно, ребята это заметили. Кстати, а кто там был? Кажется, Цветан с Кэнджи, Стив, Эрик, Хавьер и еще кто-то... Хорошо, если они связали мое смятение с предстартовым мандражем, а если нет?
После таких встрясок и в самом деле станешь ночью воевать с космическими пришельцами. Впрочем, и других причин для стресса у меня более чем достаточно.
Знаете, что самое трудное для попаданца тире вселенца? Жить той самой простой повседневной обыденной жизнью, в которой ничего особенного не происходит, но которую приходится проживать час за часом и день за днем! Заниматься тем, что раньше было для тебя совершенно чуждо, общаться с почти не знакомыми людьми, которые считают тебя своим старым приятелем, и постоянно – ежечасно, ежеминутно – контролировать себя, чтобы не сказать что-то «не то» или не поступить как-то «не так».
Это действительно очень тяжело, и поэтому так хочется что-то изменить, покинуть колею, сделать что-то свое, от себя, чтобы выйти из тени человека, за которого тебя принимают, и зажить, наконец, своей собственной, настоящей жизнью, пусть и в другом теле! И стать пилотом
