умудрившись угодить под колпак не только милиции с прокуратурой, но также и под фейсовский.
Конверт с наработками Рог кинул на стол безопасника с ядовитым комментарием:
— Разберёшься, не маленький.
Жаловаться на плохое взаимодействие Пшеничный не стал. Зачем провоцировать ответку? Он просто обрадовался доверию руководства, укреплявшему его позиции.
— Может, сгонять — посмотреть? — Ковальчук сложил схему вдвое, сунул в неё фотографии.
— Поздно. На выходных там народ, засветишься. Да не боись! Сориентируешься, не в тайге.
— Ваня, чего всё-таки пассажиры мои делать будут?
— Не твоя печаль! Чтоб не делали, Юр, ты не при делах. Вспомни, как по кражам работали. Домушник хату обчистил, такси вызвал, барахло на нём увёз. Мы вычисляем таксиста, он говорит: «Клиент с женой развёлся, попросил телик увезти». Мы ему: «Молодец, достань с полки пирожок! Пойдёшь свидетелем». На самый крайняк, на са-амый, а до такого дело не должно дойти, скажешь ментам: «Я таксовал, отстаньте от меня».
Ковальчук снова завздыхал, как на поминках близкого родственника. Затея, в которую он ввязался (попробуешь врубить заднюю, потеряешь работу), выглядела стопроцентной авантюрой. Но это был единственный способ достать деньги на чёртов тур в чёртову Турцию.
— А дом чей? — он щёлкнул ногтем по бумагам.
В ответ получил паузу, заполненную неоправданно долгой процедурой закуривания сигареты.
— Лесокомбината, — Пшеничный пришёл к выводу, что приятель всё равно очень скоро узнает, чей объект пострадал.
Юра кашлянул, многое встало на свои места. Свара «Монолита» с ООО «Дубрава» за домостроительный комбинат не была тайной за семью печатями.
— Как видишь, люди не бедные, — начальник СБ привёл довод в оправдание замысла, ставшего предельно понятным.
Месть удачливому конкуренту! Гол престижа.
Ковальчук загрузился. Не позволяя подчинённому зависнуть, Пшеничный атаковал его серией вопросов.
— Как дома объяснишь, что тебя ночью не будет?
— Скажу — в командировку поехал. Ты подтвердишь, или лучше выпиши задание, покажу Алке. На слово не поверит.
Размышляя, Пшеничный запустил пальцы в жёсткий спутанный чуб, взъерошил кудри.
«То есть Алка, чуть чего, алиби Юрцу не сделает. Наоборот, наружу полезет левая командировка. Проверят, всплывёт туфта. Такое прикрытие не катит! Да и босс не разрешит фирму светить. А кроить у него за спиной себе дороже».
— Юр, а не лучше будет про рыбалку задвинуть? Типа, мужики позвали на Святое озеро?
— Тогда уж лучше сказать — в сауну с бабами поехал! Не, Вань, рыбалка не годится. Потом, мне ж надо будет объяснять, откуда у меня деньги появились. Надо что-то с работой связанное…
Задачка досталась заковыристая. Сумма бонуса вдвое превышала ежемесячный доход Ковальчука.
«От жены один гемор», — в миллионный раз Пшеничный порадовался своей свободе.
— Ладно, время есть, придумаем отмаз, — он поставил точку в забуксовавшем обсуждении.
… В воскресенье днём Юра на троллейбусе доехал до конечной остановки Текстильщика. Углубился в жилой массив. Деревянные, по окна вросшие в землю чёрные бараки возвращали на сотню лет назад. В одном из глухих дворов возле гаража покуривал Пшеничный. Он передал Ковальчуку ключи от стоявшей рядом сильно бэушной «пятёрки» цвета «баклажан».
— Она хоть ездит? — Юра выразил сомнение.
— Летает. В багажнике три канистры. Залей их бензином. Только сразу и на нашей заправке.
На вопрос «зачем» Ковальчук получил отговорку, рассчитанную на дурака:
— Запас карман не тянет.
Видя недоумение приятеля, Пшеничный хлопнул его по плечу:
— Это из другой оперы. Тебя не касается.
В первоначальном уговоре о канистрах не шло и речи. Сценарий был стандартным для мутных сделок. Коготок увяз, всей птичке пропасть.
«Поджог задумали. Тот дом, что на фотке, красивый, спалить хотят».
— Техпаспорт на тачку, доверенность. Уснул, что ли, Юрец? В руках мухи трахаются?
Ковальчук нагнулся, подобрал с земли потёртую серую книжку технического паспорта на транспортное средство.
Автомобиль был зарегистрирован на жителя г. Острога Никитина Алексея Никандровича, 1937 года рождения. Доверенность выписана от его имени. Почерк выглядел вполне стариковским: изломанный, с чёрточками над прописными буквами «т». Мелкая деталь почему-то успокоила Юру.
«Я — водила, делов не знаю», — талдычил он мысленно вторые сутки.
Заправившись на АЗС компании «Чёрное золото», Ковальчук поехал в сторону Сомовской дачи. Тест-драйв для изделия советского автопрома не был лишним. Руль оказался тяжёлым, как у всей классики, следовало приноровиться. Тормоза работали сносно. Юра разогнался до сотни, и в салоне поднялся ужасный шум. Будто самолёт на взлёт пошёл, только что уши не заложило. Ассоциация с воздушным судном напомнила — не за горами реальный полёт.
«Если, конечно, всё срастётся», — Ковальчук суеверно поплевал через левое плечо.
Легенда, которую они на живую нитку слепили с Пшеничным, вроде убедила Алку. Или она притворилась, что поверила. Женщину ведь нормальному человеку понять затруднительно.
33
27–28 июня 2004.
Воскресенье — понедельник.
Пассажиров велено было подобрать на улице Машиностроителей у ларька «Чудо-пирожок».
— Виталя? — уточнил невысокий крепкий брюнет, приоткрывая дверцу тормознувшей «пятёрки».
Под таким именем парням был известен водитель.
Ковальчук молча кивнул. Он решил как можно меньше говорить, чтобы его фрикативное «г» не резало слух попутчикам. В средней полосе южный диалект — особая примета. Кроме того, бывший опер нацепил тёмные очки. Какой-никакой, а декор.
Тачка была подобрана с умом. На заднем ветровом стекле имелась плетёная шторка из цветной лески. Тюнинг эпохи застоя! Стёкла задних дверей прикрывали кремовые занавески. Советская тонировка.
Брюнет сел за спиной водителя. Его Ковальчук не успел рассмотреть. Зато срисовал второго, непоседу. Тот боком втиснулся меж передних сидений, завертел стриженной под машинку головой. Кокетливо выложенный на лоб светлый чубчик, популярный среди гопоты, смотрелся дебильно.
— Командир, музло есть какое? Вруби!
От него густо несло притоном, пропотевшими грязными шмотками, немытым телом, застарелым перегаром, дрянным табаком, малым достатком. На фалангах пальцев, вцепившихся в подголовник пустующего «командирского» кресла, синели татуированные перстни.
«Судимый, откинулся недавно», — Юра сложил два плюс два.
ВАЗ-2105 была укомплектована допотопным радиоприёмником «Былина». Ковальчук покрутил ручку настройки. Под мутью оргстекла трудно поползла красная стрелка. В прежние времена «Былина» на длинных волнах хорошо ловила «Маяк». На что старушка способна сейчас?
Сквозь хрип помех прорвалась задорная джазовая композиция.
— Лажа!
Луи Армстронг оказался не в фаворе у «Чубчика» (так Ковальчук окрестил судимого).
— Дай-ка, я сам попробую! — приблатнённый меломан попытался дотянуться до приёмника.
— Сядь на место, Димон, — брюнет одёрнул.
«Чубчик» послушался, хотя и с недовольным бурчанием.
«Чёрный за бугра», — отметил Юра, — «И по ходу, он реально чёрный».
Гортанная интонация, с которой брюнет построил фразу, была характерна для выходцев с Кавказа.
Не дали «Чубчику» поиграться с настройкой, тогда он закурил. Что-то едкое, тяжёлое, типа коричневой «Тройки». Ковальчук досадливо шевельнул желваками. Понимал —
