пуская слюни, слушать его россказни... Не забудем и про друзей отважного «Дон Кихота» Адемара, о шевалье де Лоррене и маркизе д'Эффиа... Оба известны при дворе своими змеиными языками. Они тоже не станут умалчивать эту пикантную историю! Они перескажут ее на сто ладов, добавив грязи и преувеличив во сто крат. А поскольку де Лувуа все боятся до дрожи в коленках и поскольку для мужчины вовсе не преступление иметь красивую любовницу, то в грязи окажется она... Без всякого сомнения! Так что спасибо вам, господин комиссар Делаланд! Вы меня просветили. Больше я вас не задерживаю.
Мадемуазель двинулась вперед, но Альбан преградил ей дорогу.
— Умоляю вас, не оставляйте меня в таком состоянии. Мне так больно!
— Ничего, пройдет! Я спешу к Шарлотте, сейчас она особенно нуждается в людях, которые сумеют ее оградить от злокозненных пересудов и защитить.
— Я готов помогать вам всеми силами! Сжальтесь! Если вам известно что-то другое об этом гнусном деле, расскажите мне!
На этот раз мадемуазель Леони посмотрела в глаза молодому человеку:
— Разумеется, мне известно. Но я ни слова вам не скажу, вы недостойны знать правду!
— Я же прошу вас, сжальтесь! Разве вы не видите, как я страдаю?
— Как бог свят, не вижу. Хотя в своей жизни я видела и еще более жалких «мучеников». Кстати, а вы сообщили господину де ла Рейни о возникшем у вас отвращении?
— Нет, с какой стати?
— А вы с ним поделитесь своим секретом. Просто из любопытства. Интересно, что он вам на это скажет.
И мадемуазель Леони решительно двинулась вверх по улице. Альбан не решился последовать за ней, вскочил на лошадь и поскакал обратно в Париж. Впервые в жизни ему было не только больно, но и стыдно. Гневное презрение мадемуазель Леони задело его за живое, и именно потому, что исходило от нее. Она не была из тех сварливых старых дев, которые не видят дальше своего носа и, прикрываясь благочестием, осуждают всех своих ближних, не имея ни снисхождения, ни милосердия. Она была и снисходительна, и милосердна. Жила мадемуазель Леони трудно, судьба не баловала ее, но она сохранила ясный, трезвый взгляд на жизнь и прекрасное чувство юмора. Во всем она старалась найти хорошее, чтобы ему порадоваться, и всегда старалась поскорее расправиться с плохим. Альбан привык ценить ее мнение, он прислушивался к нему, и ее холод и пренебрежение подействовали на него угнетающе. Но он считал, что пожилая дама несправедлива по отношению к нему. Откуда ей было знать, что переживает полный сил молодой мужчина, который, испытав несколько любовных увлечений, встретил наконец настоящую любовь? Она не в силах себе представить, каким обожанием можно окружить чистую прелестную девушку, на какой пьедестал ее можно возвести! И вдруг все обрушилось! Ее имя со множеством похотливых подробностей треплется по кабакам! Нет, ей никогда не узнать той опустошающей ярости, которая сожгла ему душу. Ярости в сто, в тысячу раз более жестокой, чем та, что изнуряла его при известии о ее замужестве, хотя он прекрасно знал, что замужество — чистая фикция. Один бог знает, сколько он тогда выстрадал! Что же до грациозного, женственного графа де Сен-Форжа, то теперь Альбан отдавал ему должное как человеку чести. Граф не перенес оскорблений, высказанных в адрес Шарлотты, он заплатил за свою честь жизнью. И в этом есть его вина!
Если бы Альбан в то время сам находился в «Львином рве», он бы прикончил Лэссака без всяких дуэлей и теперь ожидал бы виселицы...
***
Альбан Делаланд не знал, что Шарлотта видела, как он встретился с ее кузиной. Сама она собиралась пойти проведать мадам де Шато-Ландон, свою соседку, молодую бедную вдову, которая на днях сломала ногу. Открыв наружную дверь, она увидела, как Альбан встретился с Леони, как они вместе спустились к старой стене и остановились там, ведя какой-то ожесточенный спор. Разумеется, наблюдая издалека за разыгравшейся пантомимой, она не поняла, в чем дело, вмешаться она тоже не решилась и стала дожидаться Леони, которая возвращалась откровенно рассерженная, а ее собеседник смотрел ей вслед грустно и подавленно.
Шарлотта дожидалась кузину в прихожей, и та, распахнув дверь, оказалась с ней лицом к лицу.
— О господи! Шарлотта! Вы куда-то уходите?
— Да, но заметила, что вы беседуете с господином Делаландом, и решила вас подождать. Беседа была очень оживленной, смотреть на вас издалека было очень забавно, но о чем шла речь?
— Забавного мало, скажу вам прямо. Комиссар привез очень грустную новость и не знал, как бы деликатнее ее передать.
— И поручил это сделать вам. Судя по вашему лицу, вас это не порадовало. Что за новость?
— Не лучше ли нам сесть? — внезапно смягчившись, предложила мадемуазель Леони.
Встревоженная Шарлотта присела на ступеньку крыльца.
— Такая плохая новость?
— Я знаю, что она не оставит вас равнодушной, Шарлотта. Этой ночью умер бедный граф де Сен-Форжа.
— Боже мой! Умер? Этой ночью? От чего? Несчастный случай?
— Нет. На дуэли. Противник воспользовался его минутной рассеянностью и сразил его наповал.
Если бы крыша обрушилась Шарлотте на голову, она удивилась бы гораздо меньше.
— На дуэли? Адемар? Быть такого не может!
Чувствуя, что сейчас будет задан неизбежный вопрос, мадемуазель Леони поспешила его предупредить:
— Именно дуэль и была причиной визита господина Делаланда. Он не знал, как сообщить вам об этом, потому что чувствовал себя виновным в гибели графа. Он стал косвенной причиной несчастья. Проходя этой ночью по Королевской площади, он заметил дуэлянтов и тут же отдал приказ именем короля вложить шпаги в ножны. Наш Адемар стоял к нему спиной, он невольно обернулся, и противник воспользовался этим...
Глаза Шарлотты наполнились слезами.
— Господи! Какой ужас! Мой бедный игрушечный супруг! Кто же поднял на него руку?
— Некий де Лэссак, офицер легкой кавалерии, человек совершенно ему незнакомый. Граф ужинал с шевалье де Лорреном, маркизом д'Эффиа и еще несколькими приятелями в «Львином рве», известном кабаре на улице Па-де-ла-Мюль. Господа хорошо поели и немало выпили, разгорячились, — принялась рассказывать мадемуазель Леони, внезапно став весьма словоохотливой, — слово за слово, и готово дело! Вы и сами знаете, как это бывает после обширных возлияний!
— Нет, сама я этого не знаю и могу это только вообразить. Так вот в чем причина странного поведения господина Делаланда! Он чувствует себя виноватым?
— Представьте себе! Хотя он всего лишь выполнял свой
