Глава IВОТ И СВИДЕЛИСЬ, ДАМПЬЕР!
Что же с ней произошло? Всякий раз, вспоминая тот ужасный день пути на Вержер, когда она думала, что пробил ее последний час, Мария задавалась этим вопросом и не находила ответа. Была ли это неожиданно снизошедшая покорность высшей воле, с которой она не переставала бороться все двадцать шесть лет своего существования? Усталость ли от изнурительной борьбы, когда неделями, а то и месяцами ей приходилось держать в своих руках нити обширного заговора, число участников которого, как и падающие теперь с неба снежинки, не поддавалось счету? Угрызения ли совести по поводу невольного участия в судьбе бедняги Шале, чья ужасная смерть будила тяжелые мысли? Разочарование ли в необычном поведении супруга, которым поначалу она, казалось, могла манипулировать как марионеткой? Или же то была последняя, с блеском разыгранная, комедия: прекрасная грешница препоручает себя Божьей воле и, взамен трагической, обретает праведную судьбу? Но такой выбор требует мужества: нужно обуздать страх смерти и покончить с исступленным желанием жить как прежде, еще не успев вдоволь насладиться славой и успехом.
Странное дело, но от всех этих мыслей не осталось и следа, стоило ей в двух всадниках, догнавших ее на взмыленных лошадях, признать Габриэля де Мальвиля, бывшего ее пажа, года три как служившего в мушкетерах, и его друга Анри д'Арамиса, предложивших ей защиту от возможных обидчиков. Проблемы решались сами собой: шестеро и даже семеро бродяг мало что значили против двух шпаг, считавшихся одними из лучших в королевстве. Правда, и неприметный с виду кучер Перан одним ударом кулака мог бы наповал уложить быка.
Наспех собранная верной Анной в дорогу, обессиленная от волнений и спешки, Мария была благодарна своим спасителям.
– Но откуда же вам стало известно о грозящей мне опасности? – поинтересовалась она.
– Об этом было нетрудно догадаться, – ответил Мальвиль. – Смерть молодого Шале настроила против вас всех его родственников, а молва в растревоженном городе бежит весьма прытко. Мсье д'Арамис и я, испросив у мсье де Тревиля увольнение, тут же были отпущены. Если не вдаваться в подробности, можно сказать лишь одно: у вас, мадам, есть некий воздыхатель в рядах мушкетеров.
– Чему ж тут удивляться? – вздохнул Арамис, белозубо улыбаясь. – Это же естественно, если речь идет о мадам де Шеврез.
Молодой мушкетер был соблазнителен, элегантен, отличался благородной осанкой. Его лестное замечание, пусть и высказанное на пыльной сельской дороге, вернуло герцогине утраченное было кокетливое настроение.
– Вы в том уверены, мсье?
– Безусловно, мадам, и весьма пылкий…
– Нам теперь не до мадригалов! – остановил друга Мальвиль, не оценив сказанного.
– Но, Габриэль, вы же сами затеяли этот разговор! – заметила Мария, смеясь. – Так что же мы теперь будем делать?
– Мы не оставим вас до замка Вержер. Там вы будете в безопасности, поскольку окажетесь под защитой вашего брата, герцога де Геменэ, ему вы вверены решением короля. А чтобы вы прибыли туда целой и невредимой, мы вас и сопровождаем. Так что возложенная на нас миссия будет исполнена без нарушения воли Его Величества. При этих словах Мария улыбнулась:
– Мне было бы надежнее с вами, Мальвиль! Да, я обожаю брата и очень люблю свою невестку, но ничего не слышала об их пребывании в Вержере и потому спрашиваю себя, какие же это родственные чувства могли привести их сюда в столь неподходящее время. Я никогда не смогу простить мужа, упрятавшего меня сюда не моргнув и глазом! А ведь он знал, что я окажусь в западне, откуда живой мне вряд ли суждено выбраться.
– Не вините его! – горячо запротестовал Габриэль. – Его светлость не способен на подобную низость! Он ничего не знал о подвохе и лишь исполнял данное им обещание…
– Обещание?! Кому? Королю?
– Разумеется. Милостиво согласившись на ваше возвращение из Нанта, после того как ваш супруг выступил с защитой в ваш адрес, король поставил перед ним одно непременное условие: сопровождать вас ему будет дозволено лишь до земель Роан-Геменэ, которые определены для вас местом ссылки. Тем самым король дал понять, что указ о принудительном поселении никоим образом не распространяется на вашего супруга.
– Неужели? Но скажите же мне тогда, как обо всем этом стало известно вам? Ведь мушкетеры не охраняют двери почивален…
– ..а если уж и несут там службу, то никогда и ничего не подслушивают, герцогиня! – продолжил Габриэль. – Просто так случилось, что наш Арамис кокетничает с одной из фрейлин двора, которая питает к нему интерес и выказывает истинную изворотливость, если хочет удовлетворить свое женское любопытство!
– Если хочет оказать дружескую услугу, – с невозмутимым видом уточнил тот, о ком шла речь. – Нет ничего такого, чего бы она не сделала ради помощи ближнему, а то и из естественного желания заслужить похвалу.
– В таком случае я благодарна ей так же, как и вам, мсье! – от души воскликнула Мария.
Ей до смерти хотелось узнать имя этой фрейлины, но она воздержалась от расспросов, понимая, что никто ничего ей не скажет. Она решила, что все как следует обдумает, но лишь после того, как все вокруг немного поуляжется. Должно быть, эта фрейлина из окружения королевы-матери; в достаточной степени приближена, потому и знает о происходящем при дворе короля; вероятно, достаточно хороша собой, чтобы соблазнить такого мужчину, как Арамис. А таких красавцев не так уж и много! Но сейчас ей не до него, теперь решить бы, куда ей направиться, если она откажется ехать к брату.
– Надо подумать, куда же я могу поехать… Дампьер под запретом, значит, и Лезиньи тоже, раз у меня нет права приближаться к Парижу ближе чем на десять лье. Отпадают и замки отца: Монбазон, Кузьер, Рошфор-ан-Ивелин. Впрочем, отец все равно отказался бы принять меня. Так что за границу. И если я рассуждаю правильно, только не Англия, а потому придется выбрать Лорен! Пусть нет для меня места на земле отца, но есть место, где мне довелось впервые увидеть белый свет, – это земля моей матери, Мадлен де Ленонкур. Там я буду чувствовать себя по-настоящему дома, замужество же сделало меня герцогиней Лоренской. Да, думаю, это лучшее из возможных решений… Вы согласитесь сопровождать меня, мсье?
Арамис бросил взгляд на своего товарища и вздохнул так, что у нее защемило сердце.
– Для меня это стало бы безмерным счастьем, мадам…
– ..но пришлось бы пренебречь долгом, да и Мальвиль не позволил бы. Успокойтесь, мне просто хотелось испытать вас. Просить вашего эскорта стало бы слишком малой толикой признательности за то, что вы сделали для меня. Я теперь обязана вам жизнью и никогда этого не забуду. Прощайте же, спасители мои, и еще раз спасибо!
– «До свидания» услышать было бы много приятнее, – укорил ее Арамис, целуя протянутую ему руку.
