говорить четко и спокойно. Алкоголь начинал действовать.
– Покупал ли ты когда-нибудь себе, брат, картошку в супермаркете? Обычную картошку, в обычном супермаркете? Вроде берешь пакет в руку – долго смотришь, щупаешь, нюхаешь даже. Всё хорошо, кажется. Вот она, думаешь, картошка твоей мечты. Первый раз в жизни наконец-то купил себе нормального картафана! Приносишь домой, довольный, думаешь, что сейчас испытаешь гастрономический оргазм! Но нет! Не тут-то было! Начинаешь ее чистить, а там черное дерьмо внутри каждой картофелины, причем у каждой без исключения, какую бы ты ни взял. Ей богу, сколько раз картошку в магазине брал – всё одно и тоже. Сорт у них специально, чёрт бы их побрал, выведен такой что ли? Кожура идеальная, а внутри сплошное дерьмо и гниль.
Алиев подбросил в костер оставшиеся палки и снова вытянул на обогрев перед огнем руки.
– У людей, брат, всё точно так же! Всё, как у картошки из супермаркета. Вот вроде видишь человека – и здоров, и машина у него, и дома в разных странах, и жена красавица, и дети, и денег куча, и, в общем, не жизнь, а сплошная обложка журнала. Думаешь, нормальный человек, образованный, приятный, и о Пикассо может поговорить, и по философии пройтись, и языки иностранные вроде знает. Но копнешь чуть вглубь, не в том месте, которое он как раз для копания тебе подставляет, а чуть дальше, чуть в сторону, а оттуда дерьмо прямо фонтаном Самсон бить начинает. Такие вот люди опаснее всего. Грязнее всего. Ведь если говно на дороге встретил, ты его обойти сможешь, да и под слоем говна, в конце концов, и хорошее что-то откапать при желании можно, были и такие кадры в моей жизни; но вот если говно лежит посреди пути и прикрыто чем-то красивым, то уж точно туда полезешь и вляпаешься, это как пить дать!
На несколько минут Алиев замолчал, то ли не решаясь говорить, то ли подбирая слова. Когда он снова заговорил, голос его уже звучал тише.
А ведь я был на этом острове, брат. Несколько раз был. Плавал в этом говне, купался в нем! Первый раз с Карпухой ездили вместе, потом, когда уже понял, что там что-то не то – без него. Не Карпухино всё это дело, не надо ему это. Парень он молодой, парню карьеру надо делать, а это дерьмо гиблое – в него залезешь, обратно уже не вылезти будет. Местные проклятым этот остров считают, знаешь об этом? Черти там, говорят, водятся всякие, а то и Дьявол, говорят, собственной персоной там обитает. Чуть ли не резиденция у него там официальная. Кто-то крики оттуда слышал, кто-то стоны. Один мне рассказал, что даже батюшку хотели туда отправить, чтобы он там всё это дело святой водицей полил, да батюшка как услышал куда его командировать хотят, так, говорят, послал сразу всех на три буквы, ибо, говорит, не вышел я рангом, чтобы против самого Лукавого удар держать. С многими местными я по этому вопросу общался. И все мне в один голос твердили – не езжай, бросай эту затею, если хочешь на этом свете живым остаться. Я же поехал. Без святой водицы поехал. Зачем она там? Ведь говно, брат, святой водой не смывают. Поехал туда вечером, специально на ночь, как вот сейчас, как вот к тебе, чтобы прочувствовать, чтобы нервы свои до красна раскалить. Я тоже нездоровый, брат, люблю я это, вот здесь у меня это, в груди! – Алиев несколько раз звучно ударил себя в грудь. – И знаешь, что самое интересное, под слоем всей этой природной идиллии, нашел много чего интересного. Ведь всё как в картошке, сверху все идеально, но копни немного, просунь лопату сквозь эту кожуру, вот немного, вот настолько вот, – Алиев показал пальцами несколько сантиментов, – и всё это вылезет, и всё это потечет! Вот только никто не копал! Боялись! Рангом, как батюшка, говорят, не вышли.
Костер почти затух. Но Алиеву не было уже холодно. Наоборот, ему было жарко. Алкоголь и та злоба, которая бурлила внутри его, как термоядерная реакция подогревали его тело изнутри. Он приподнялся, схватил пару палок и с силой бросил их в огонь, отчего яркие красные искры взмыли и полетели в небо.
– Добро всегда побеждает зло, брат! Слышал ты когда-нибудь такие слова в своей жизни? Уж сколько раз я слышал и сколько раз сам это другим повторял! Слышал как от порядочных, так и от самых наигрустнейших тварей. Хорошие фразы любят все. Хорошие фразы это надежная оболочка для любого говна. Вот только нихера оно не побеждает и не побеждало, да и не будет никогда побеждать. Яиц у добра нету на то, чтобы против зла идти. А яйца здесь большие нужны, крепкие, холодные, как у атомного ледокола. Не-е-ет, добро не побеждает зло. Настоящее зло может победить только зло! И только так в этой жизни! И никак по-другому! Подставь одну щеку – получишь по ней, подставь вторую – и по ней тебе отвесят. Проверено личным опытом. Били по роже не раз, да и не два били. Можешь так стоять долго, и будут тебя по щам колотить и справа и слева, пока не надоест тебе или им не надоест. Но стоит тебе по-другому на это отреагировать, не бегать, не щеки свои подставлять, не кротостью своей пытаться кого-то за одно место взять, а достать топор, наточенный как лезвие, да начать им рубить направо и налево – очень быстро проблема решится. В мгновение ока. Понимаешь меня? Впрочем, ты-то, конечно, меня понимаешь!
Алиев снова приложил к губам флягу, руки его тряслись. Черные в темноте глаза пылали в свете костра. Пара последних глотков и фляга его опустела, он разжал пальцы и она почти беззвучно упала на мягкий мох под ногами. Он полез за очередной сигаретой, но пачка была уже пустой и он отбросил со злобой ее в сторону.
– Крайне надежная оборона по всем фронтам. Свои люди там, свои люди здесь, кого-то подкупали, кого-то, понесговорчивее, на тот свет отправляли. Впрочем, надо отдать должное – в последнее время цивилизованнее стали, всё больше первым методом работали и надо сказать работали чисто, аккуратно, не подкопаться было. Да и закон на своей стороны держали. Любили как раз злом против добра идти. И нормально ведь шло, пока все им свои щеки да задницы подставляли. Долго они так действовали, очень долго, пока само же зло к ним в один день в дверь
