ростом, не красивее, но все равно – иная. Татуировки, не рассеченные шрамами, искрились под смуглой кожей, перетекали одна в другую, меняя рисунок. Блестели темные глаза и белые зубы, и…
Я наклонился, чтобы коснуться носом кончика ее носа, но ничего не почувствовал, хотя Аю тоже подалась ко мне.
– Пусть Эйш не плачет, – сказала она, невесомой рукой отерев мое лицо. – Не нужно. Аю не хочет, чтобы Эйш грустил.
– Я не смогу, сколько ни проси. Все равно буду…
– Тогда пусть Эйш обещает не грустить слишком долго. Пусть не берет другую жену, если не захочет, но если Эйш станет сидеть и лить слезы, Аю упадет звездой с неба и ударит его по макушке!
– Я придумаю, чем заняться. Обещаю, – сказал я.
Так хотелось взять ее за руки – и на руки, как всегда, хотя бы напоследок, но ничего не выходило…
– Эйш обещал, Аю услышала, – сказала она. – Теперь Аю пора идти. Совсем-совсем пора. Пусть Эйш помнит, что написала Аю.
– Могла бы сказать сама…
– Эйш не стал бы слушать, – улыбнулась она, снова потянулась ко мне – на этот раз я уловил будто бы тень прикосновения. – Небесный Конь – на востоке, Эйш. Аю будет там.
Она взяла Дженна Дасса под свободную руку, и они с Руммалем повлекли его прочь от нас вверх, туда, куда уходила вереница умерших. Я рванулся за ней, но Фергия схватила меня за плечо.
– Нам пора обратно, Вейриш! Живым нельзя оставаться тут так долго!..
– Аю! Аю!.. – выкрикнул я, когда неведомая сила потащила меня прочь, но она не обернулась…
Эпилог
Земля была жесткой, вода холодной – все как обычно. Ну разве что рядом сидела не одна Фергия, а еще и Золотой Змей собственной персоной раскладывал снедь на своей волшебной скатерти.
– Поешь и выпей вина, – сказал он, увидев, что я открыл глаза, – горе отпустит.
– Для этого мне надо три бочки выпить, и того не хватит, – ответил я, но не заставил себя упрашивать. – А Дженна Дасс… он…
– Все кончено, – ответила Фергия. Она не отставала: как в нее столько помещается, худая ведь… не как Аю, но все-таки! – Увели к предкам под надежным конвоем, а оттуда еще никто не возвращался.
– Не то что из зазеркалья…
– О да! – Колдунья довольно зажмурилась. Хотя, возможно, восторг в ней вызвал ломоть окорока со слезой. – Я почти уверена: парочка старинных зеркал взорвется в недрах хранилищ Коллегии.
– Взорвется? Вы же туда просто духов огня запустили, разве нет? А они погибнут со временем…
– Ну… напоследок я бросила кое-что еще, любят такие штуки использовать у нас на Севере, – расплывчато ответила Фергия. – Не важно, право! Главное, мама будет рада, она не любит Коллегию.
– Это за что?
– Ну как же! Они ведь допрашивали папу без санкции его величества. Не то чтобы она сама его не допрашивала – папу, не короля, конечно… Но вы же понимаете – есть разница!
Я вынужденно согласился, а Золотой Змей едва слышно засмеялся.
– Откуда ты взялся, шодан? – спросил я. – Ты оставил нам браслеты, которые сплела твоя дочь, но они расплавились у нас обоих, когда я совершил… глупость.
– Браслеты браслетами, а золотой волосок-то никуда не делся! – засмеялась Фергия, подергав себя за седую прядь, а я понял наконец, зачем она переплетала косу. Искала этот самый треклятый волосок, который нужно порвать, чтобы позвать на помощь!
– Я и так бы пришел, – сказал Змей и встал. – Пускай золото расплавилось – теперь оно в вашей крови. Нужно будет – явлюсь. Только по пустякам не зовите… сами справитесь!
И он ушел в землю, как не было…
Море с шелестом возвращалось, набегало на скалистый берег, закричали чайки.
– Слушайте, Вейриш, а скатерть-то свою он оставил! – радостно сказала Фергия и быстро свернула волшебную ткань. – Ну, теперь я ни в каком походе не пропаду, спасибо великому Змею!
Я только головой покачал.
– Знаете, – произнесла она, покосившись через плечо на тело Орскаля. – Теперь я понимаю магов Коллегии. Ну, после этой истории с зеркалами. Очень хочется использовать древние знания или новые, не важно. Но это настолько опасно… Вы видели, да?
– Еще бы. И что теперь? Вступите в Коллегию?
– Да вы что, меня дед и мама проклянут! Просто, говорю же, мне стали понятны их мотивы, а это уже немало… А теперь дайте-ка я просигналю на берег, что нас уже пора спасать, а то там заждались…
В темно-синем бархатном небе вспыхнули огненные цветы, и я, напрягая зрение, увидел, как из дальней бухты выходит большая лодка. На носу стоял начальник стражи в полном доспехе – упадет в воду, утонет ведь! – бледный от волнения.
– Там Даллаль, – сказал я зачем-то.
– Ну и что?
– Он в вас влюблен.
– И что с того? Я-то не влюблена, – негромко засмеялась Фергия. – Пускай его. Он славный. Лишь бы черту не переступал, ну да я сумею напомнить, где она проходит…
Я молча согласился, что да, сумеет… Колдунья она или кто? Вернее, маг. Независимый.
– Дед наконец соизволил ответить, – сказала она вдруг и вытащила из-за пазухи письмо. – Письмо пришло вот точно тогда, когда мне было совершенно не до него. Хотя он ничего интересного не поведал… Ну, кроме дел семейных…
– И что там? – спросил я без особенного интереса и лег на спину, глядя в небо. Лодка доберется до нас еще не скоро – вернувшееся море сильно волновалось.
– Там все ужасно, поэтому я задержусь здесь, это точно.
– А что именно ужасно?
– Ну… – Фергия улеглась рядом, голова к голове. – Видите ли, когда я родилась, дед был счастлив. Учил меня всему, что полагается, как раньше маму, но я выросла, а он вспомнил, что мечтал о наследнике. Непременно мальчике, вы понимаете?
– Еще бы. Вы и воспитаны, как мальчик.
– Правда? Не замечала… впрочем, на Севере это без разницы. Одним словом, деду непременно нужен был правнук! Но мама, как легко догадаться, послала его с этим через три мачты, два весла и якорный клюз. Ей одной меня хватило с избытком.
Я невольно посочувствовал Флоссии. И Лауриню заодно.
– Тогда дед переключился на меня, – продолжила Фергия. – Дескать, ты совсем юная, найди себе кого-нибудь, роди, оставь мне на воспитание, а сама делай что хочешь.
– А если бы мальчик с первой попытки не получился?
– Очевидно, пришлось бы повторить, – засмеялась она. – Но, сами понимаете, я не была готова жертвовать своей молодостью и свободой ради подобного.
– И поэтому подались в бега?
– Не совсем… – Фергия повозилась, поудобнее устраиваясь на камнях. – Тогда бы меня быстро отыскали. Не факт, что призвали бы домой, но все равно неприятно… Дело в другом: я у мамы
