– Пока об этом мало информации, рейхсфюрер. Известно лишь, что граф скончался сегодня ночью в усадьбе баронессы фон Мантойфель, после празднования дня рождения фюрера. Судя по предварительному заключению врача, от остановки сердца. Но патологоанатом ещё не изучил тело, и следователь только начал работу! – доложил Рудольф.
– Ясно… Держите меня в курсе дела, Рудольф! Прикажите чтобы расследование возглавил опытный следователь. Если нужно, пусть он заменит того кто сейчас ведёт его.
– Возможно, следует известить герра Мюллера? – предложил помощник. Гиммлер снова задумался. Обладающий внушительным опытом Мюллер, скорее всего, докопается до истины, но вот есть ли смысл его привлекать к расследованию заурядной смерти аристократа, который уже стал довольно вредным для Гиммлера? Сомнительно. У Мюллера и так работы навалом.
– Не стоит, Рудольф. Просто скажите, пусть пришлют опытного следователя… – сказал Гиммлер, окончательно решив для себя этот вопрос. Вот если выяснится что это именно убийство а не несчастный случай, тогда этим, возможно, и займётся сам Мюллер.
– Слушаюсь, рейхсфюрер! – снова вытянулся адъютант. – Разрешите идти?
– Идите, Рудольф, идите… Да, и попросите фройляйн Поттхаст ко мне зайти! – вспомнил он о своей любовнице. Уже невозмутимое лицо адъютанта не дрогнуло, хотя вряд ли он не знал об их связи, почти ежедневно общаясь с той на работе. Помощник вышел, закрыв за собой дверь, а Генрих снова посмотрел в окно, дожидаясь Хедвиг. Что ж, возможно, это и к лучшему что граф умер, в конце концов, всё равно бы скоро пришлось решать по нему вопрос из-за таких возмутительных высказываний про Гиммлера. Если кусаешь руку которая тебя кормит то потом не удивляйся что эта же рука может и задушить..
Раздался стук в дверь и в кабинет зашла его секретарша, Хедвиг Поттхаст. Хоть она и пыталась быть серьёзной, но в глазах плясали чертики а губы так и норовили улыбнуться.
– Вы меня вызывали, рейхсфюрер? – спросила она своим милым голосом, опустив глаза и слегка покраснев.
– Ну же, Хедвиг… Я для тебя просто Генрих! – сказал Гиммлер, выходя из-за стола и подойдя к ней. Предвкушение от её близости охватило Генриха. Как ему повезло что она тоже любит его! С ней он видится чаще чем с женой Маргарет, влечение к которой у него уже давно прошло. Да, на людях они счастливая семья, но он уже забыл когда у них была близость в последний раз. С Хедвиг же всё совершенно по другому… Пусть это кому-то кажется банальным, начальник и секретарша, но он, к своему удивлению, сильно привязался к ней, иногда даже думая о разводе с женой. Хотя фюрер, будучи яростным поборником нравственности, вряд ли даст ему разрешение на такой шаг. Яркий пример налицо. Два года назад Геббельс, не на шутку увлекшись чешской актрисой Бааровой, решил было развестись с Магдой… Но куда там! Взбешенный такой аморальностью своего соратника Гитлер в приказном порядке заставил его бросить актрису и примириться с женой, сняв "счастливую образцовую немецкую семью" на фото. А Лида Баарова была выслана в Прагу с запретом приезжать в Берлин. Что ж, придётся довольствоваться свиданиями в его кабинете..
Гиммлер обнял её и зарылся лицом в пышные волосы, пахнущие чем-то приятным. Та вздрогнула и тихо сказала:
– Генрих, мы же на работе… – голос её дрогнул.
– Я знаю, милая… Я уже соскучился по тебе! – ответил он, улыбаясь и глядя ей прямо в глаза.
– Я тоже, любимый..
Не выдержав, он начал целовать её шею, губы, ласково поглаживая грудь. Несколько секунд она стояла неподвижно, а потом её прорвало. Хедвиг обняла его и тихо застонала когда его нетерпеливая рука проникла ей под блузку. Гиммлер не беспокоился что кто-то войдёт. Умный Рудольф не пустит в кабинет никого, пока секретарша не выйдет из него. Окончательно расслабившись, он потащил влюблённую в него девушку к диванчику в углу кабинета, на ходу расстёгивая ей одежду…
Потсдам. Бабельсберг. Усадьба баронессы фон Мантойфель.
Гюнтер Шольке.
– Оберштурмфюрер, скажите, когда вы в последний раз видели графа Шверина? – следователь задал ему этот вопрос словно забыл на него ответ, который Гюнтер дал уже несколько раз. Он вымученно вздохнул и поднял глаза на плотного, невысокого, по сравнению с ним, мужчину в гражданском костюме. Тот приехал в усадьбу несколько часов назад, вместе с парой помощников или коллег и сразу развил бурную деятельность. Запретил всем её обитателям отлучаться и начал допрашивать, начиная со слуг и кончая хозяйкой дома. Самого Гюнтера, видимо, оставил на закуску. К счастью, он успел предупредить Марию с Ребеккой что им отвечать, поэтому за них почти не волновался, тем более их допрос продлился недолго. Насколько Гюнтер понял, следователи провели чисто формальный допрос, похоже, сомнений в естественной смерти графа у них не было. А вот в самого Гюнтера главный из них вцепился крепко, намереваясь поймать на противоречиях и различия в показаниях.
– Я же вам уже говорил, герр Вайснер, что видел его поздно вечером, часов в 10. Я искал графиню фон Нейбург и нашёл её в компании графа в дальней комнате. Мы посидели с ним несколько минут, потом графиня ушла. Я хотел пообщаться с ним, поговорить, узнать о нём побольше так как он показался мне довольно интересным человеком. Но граф был уже сильно пьян и, похоже, не собирался останавливаться, так как рядом с ним стояли несколько бутылок шампанского… – снова рассказывал Гюнтер.
Следователь несколько секунд смотрел на него, потом вынул какую-то бумагу, мельком бросил на неё взгляд и сказал:
– В показаниях одного из слуг написано что граф Шверин насильно тащил графиню фон Нейбург из главного зала. Как вы думаете, у них были неприязненные отношения?
– Об этом мне ничего не известно… – покачал головой Гюнтер. – Я не интересовался их взаимоотношениями.
– А у вас с графом какие были отношения? – спросил Вайснер.
– Никаких. Ни деловых ни личных. Я вообще не знал о его существовании пока не встретился с ним здесь.
– Понятно… – протянул следователь. – Возможно, вы видели как граф с кем-то ругается на празднике? У него были конфликты?
– Этого я тоже не знаю, не следил за ним. И вообще, к чему все эти вопросы, герр Вайснер? – с некоторым раздражением поинтересовался Гюнтер. Следователь пытался
