Ознакомительная версия. Доступно 47 страниц из 231
На меня произвела впечатление позиция Ким Дэ Чжуна по проблеме Восточного Тимора. Недавний кризис, случившийся в эпоху Интернета, сблизил страны Северо-Восточной и Юго-Восточной Азии. Несмотря на то что с географической точки зрения Восточный Тимор находится далеко от Южной Кореи, этот конфликт оказал опосредованное влияние и на нее. Ким Дэ Чжун сказал, что было бы хорошо, если бы все страны Азии выступали единым фронтом. Именно поэтому он решил послать войска (батальон в составе 420 человек) в Восточный Тимор, невзирая на то что оппозиция в Национальном собрании выступала против. Для этого у Кима была еще одна причина: в 1950 году, во время корейской войны, на помощь Южной Корее пришли 16 государств, в этой войне погибли сотни тысяч человек. Южная Корея не выполнила бы свой долг, если бы она не оказала ООН помощь в Восточном Тиморе. По моему мнению, объединение Северо-Восточной и Юго-Восточной Азии в единый регион является просто делом времени. Две субрегиональные экономики переплетаются все сильнее и сильнее.
Корейские средства массовой информации ожидали, что между нами состоится дискуссия по поводу различий во взглядах на азиатские, то есть конфуцианские, ценности, а также на проблемы прав человека и демократии. Я заявил представителям прессы, что эти проблемы не обсуждались. Нам обоим было далеко за 70, и мы вряд ли изменили бы свои взгляды. История рассудит, кто из нас лучше разбирался в конфуцианской культуре.
Я обнаружил, что Ким Дэ Чжун был человеком, чей темперамент умерили многочисленные кризисы. Он научился контролировать свои эмоции, чтобы добиться осуществления более важных целей. Во время пребывания в Японии он был схвачен агентами КЦРУ, подвергнут пыткам и, вероятно, был бы убит, если бы не вмешательство американцев. Несмотря на это, чтобы победить на выборах 1997 года, он сформировал альянс с бывшим директором КЦРУ Ким Чжон Пилем, а после победы на выборах назначил его премьер-министром.
Важной причиной переживаемых Южной Кореей политических, экономических и социальных трудностей является то, что переход от военного положения к всеобъемлющей демократии был слишком резким и неожиданным. У корейцев не было укоренившихся традиций использования закона для контроля над работой общественных организаций или законов, регулировавших деятельность профсоюзов и требовавших от них проведения тайного голосования перед проведением забастовок или других акций протеста. Когда мы пришли к власти в Сингапуре в 1959 году, то унаследовали от англичан целый свод законодательства, регулировавшего наказания за незначительные нарушения. Поэтому, когда чрезвычайное положение было отменено, в нашем распоряжении имелись средства для того, чтобы контролировать протесты общественности, не дать им выйти за рамки допустимого, нарушить законность и порядок в обществе. Если бы демократизация в Корее проводилась постепенно, если бы первоначально было принято необходимое законодательство, регулировавшее проведение демонстраций и акций протеста, то люди были бы менее склонны к разного рода эксцессам при проведении акций протеста. Особенно это касается ожесточенной конфронтации между рабочими, студентами и полицией.
Возобновление «общественного договора» между корейским народом и его руководителями потребует некоторого времени. Руководству страны необходимо восстановить в народе веру в то, что правительство будет вести честную игру, регулируя отношения между рабочими и управляющими, между более и менее образованными, более и менее преуспевающими членами общества. В своем стремлении обеспечить высокие темпы экономического роста сменявшие друг друга президенты Кореи проводили политику, обеспечивавшую получение большого вознаграждения промышленниками, управляющими и инженерами по сравнению с рабочими. С ростом ВНП это вело к увеличению разрыва в уровне благосостояния. Как только «общественный договор» будет восстановлен, корейцы снова энергично двинутся вперед, ведь они – энергичные, трудолюбивые, решительные, способные и целеустремленные люди.
13 июня 2000 года, после нескольких фальстартов, президенты Северной и Южной Кореи наконец встретились в Пхеньяне. Жители Южной Кореи были удивлены прямой телевизионной трансляцией встречи двух президентов – лидер Северной Кореи Ким Чен Ир, неоднократно подвергавшийся нападкам в средствах массовой информации, демонстрировал обаяние, дружелюбие и чувство юмора. Волна эйфории захлестнула Южную Корею, даже скептики были под впечатлением. Но сомнения остались. Не был ли Ким Чен Ир тем самым человеком, который приказал убить министров Южной Кореи на церемонии возложения венков в Рангуне в 1983 году и взорвать южнокорейский авиалайнер в 1987 году?
В течение нескольких дней после этого визита госсекретарь США Мадлен Олбрайт посетила Пекин и Сеул. В Сеуле она заявила, что американские войска будут продолжать оставаться в Южной Корее. Тем не менее если оттепель в отношениях между странами будет продолжаться, то ей следует ожидать, что Северная Корея станет оказывать давление, добиваясь от США их вывода, а от Южной Кореи – поддержки своих требований. А если Северная Корея прекратит работы над ракетной программой, то это устранит необходимость для развертывания американской системы противоракетной обороны, ибо ее целью является защита от ракетного нападения со стороны таких «государств-обманщиков», как Северная Корея, а не Китай.
Я встретился с председателем Цзян Цзэминем в Пекине вечером того же дня, когда в Корее проходила встреча на высшем уровне. Он был в приподнятом настроении, с удовольствием напомнив о рукопожатии лидеров двух стран, увиденном им по телевизору. Для этого у него были достаточные основания, ибо за две недели до того Ким Чен Ир совершил один из своих редких визитов в Пекин, чтобы обсудить этот вопрос с Цзян Цзэминем.
Глава 34. Гонконг: возвращение в Китай
Я впервые посетил Гонконг в 1954 году, на итальянском лайнере «Азия». Корабль пришвартовался в Гонконге на трое суток, что позволило нам с Чу побродить пешком по городу. Это был очаровательный город, расположенный на острове, напротив бухты, на берегу которой со стороны Цзюлуна быстро разрастались пригороды. За городским центром находился пик высотой около тысячи футов (350 метров), по склонам которого поднимались дороги и были разбросаны дома. Это была живописная картина.
Люди в городе жили трудолюбивые, товары были дешевыми, а сервис – отличным. Утром я посетил мастерскую, портной снял с меня мерку, и я заказал ему два костюма. После обеда я зашел в мастерскую на примерку, а вечером того же дня костюмы были доставлены в мою каюту. В Сингапуре портные не смогли бы этого сделать. Тогда я еще не понимал, что, когда коммунисты «освободили» континентальный Китай в 1949 году, в числе одного-двух миллионов беженцев из Китая в город прибыли некоторые из лучших предпринимателей, специалистов и интеллектуалов из Шанхая и провинций Чжэцзян, Цзянсу и Гуандун. Именно они сформировали ту широкую прослойку талантливых людей, которые с помощью наиболее инициативных и находчивых китайских рабочих, решивших, что лучше покинуть Китай, чем жить под властью коммунистов, сделали Гонконг одним из самых динамичных городов мира.
Для остального мира Гонконг и Сингапур являются двумя похожими китайскими городами приблизительно одинакового размера. С моей точки зрения, между ними столько же различий, сколько и сходства. Гонконг располагал вдвое большей территорией и имел вдвое больше населения, жившего на острове, полуострове Цзюлун и Новой Территории. Ситуация, в которой оказался Гонконг в 1949 году, была в экономическом и политическом отношении намного хуже, ибо город полностью зависел от милости Китая. Народно-освободительная армия Китая могла в любой момент войти в город, будь такой приказ отдан. Тем не менее, несмотря на неопределенность и постоянное ожидание катастрофы, которая могла случиться в любой момент, Гонконг процветал. Сингапур не сталкивался с такими мрачными перспективами. Я испытывал облегчение от того, что мы не жили в обстановке такой неопределенности и под таким сильным давлением, как Гонконг. Даже после того, как в 1957 году Малайя обрела независимость, Сингапур был все еще связан с полуостровом экономически и физически, а люди и товары свободно перемещались в обоих направлениях. Только в 1965 году, после того как нам предложили выйти из состава Малайзии, наше будущее стало выглядеть мрачно. В отличие от Гонконга, в Сингапуре не было полутора миллионов беженцев с материка. Вероятно, если бы в Сингапур прибыли беженцы, вместе с ними в город попали бы некоторые из числа лучших предпринимателей и наиболее трудолюбивых, находчивых и энергичных людей, что дало бы нам дополнительные преимущества. Действительно, подобный приток беженцев в 1949 году помог Тайваню – без этого на Тайване не было бы тех способных людей, которые управляли Китаем до 1949 года. Под их руководством, с помощью США, Тайвань преобразился. Тогда, в 1949 году, когда происходили все эти события, я еще не понимал ни того, какую важную роль играют талантливые люди, особенно предприниматели, ни того, что образованные, талантливые люди являются теми дрожжами, которые заставляют общество расти и преобразовывают его.
Ознакомительная версия. Доступно 47 страниц из 231
