числа других заговорщиков, Марций Агриппа первоначально был рабом, служившим косметологом. Позже он стал вольноотпущенником каким-то неизвестным образом, а затем (незаконно) начал посягать на звание всадника, служа advocatus fisci (важным чиновником императорской казны) во время правления Септимия Севера. Вскоре после этого было обнаружено, что он выдавал себя за человека более высокого ранга и император сослал его на один из островов. Обратно в Рим он был вызван императором Каракаллой, вероятно, получив ingenuitas (то есть официальное заявление о том, что он имеет права и правовой статус человека, родившегося свободным). Будучи a cognitionibus и ab epistulis Каракаллы, Марций стал сенатором inter pretorios за то, что «принимал в армию неоперившихся юнцов». Получается, что Каракалла возвёл его в ранг сенатора пропретора без прохождения необходимых должностей. Может быть в награду за удачный набор в армию. [Дион Кассий, LXXVIII, 13, 3–4.] Вскоре мы, кажется, видим Марция Агриппу в должности префекта флота. Должность была всадническая, однако Каракалла назначил на неё сенатора, кстати, единственный случай в имперской истории. Тем не менее, Марций предал своего благодетеля. Причины нам неизвестны. В этом смысле интересно вспомнить гибель корабля Каракаллы в Мраморном море. Неужели заговор Макрина существовал уже тогда, в 214 году?
Элий Трикциан командовал легионом II Parthica уже 2 срока и, возможно, был недоволен отсутствием продвижения по служебной лестнице, да и положение его части тоже пошатнулось от возвышения варваров.
Преторианские трибуны Немезиан и Аполлинарис, очевидно, были командирами equites singulares [АЖА, Каракалла, VI, 7; Дион, LXXVIII, 5,5, слл]. Это тоже было старое подразделение, воины которого, видимо, опасались за своё положение.
Юлий Марциалий был всего лишь эвокатом (солдатом, отслужившим свой срок, но вновь призванным в добровольном порядке, сверхсрочником), положение которого было аналогично офицерскому и который находился при префекте претория для особых поручений (Дион LXXVIII, 52, слл.). Он имел личную неприязнь к Каракалле, потому что ему было отказано в должности центуриона. И над самим Марциалием Антонин издевался, говоря, что он не мужчина, что он трус и дружок Макрина. И возможно, именно с этим связана казнь брата Марциалия, о которой упоминает Геродиан. Ясно, что Марциалий не простил эту казнь императору.
Мы не знаем, насколько далеко зашёл заговор к апрелю 217 года, однако, похоже, что Каракалла начал что-то подозревать. За несколько дней до описываемых событий ряд сторонников Макрина были лишены своего положения, близкого к Каракалле (Дион, LXXVIII, 5,1).
Формально всё началось с расследования Каракаллы. Видимо, что-то заподозрив, император начал опрос оракулов, магов, звездочетов, гадателей по внутренностям животных. Очевидно, что жречество хорошо знало настроения в обществе, а то и многие секреты людей. Не получив внятных ответов, Каракалла не успокоился. Геродиан уточняет, что, подозревая, что жрецы из угодничества не говорят ему правды, Каракалла написал префекту Рима Флавию Матерниану, который слыл вернейшим его другом и единственным, кто был посвящен в его тайны. Он велел Матерниану разыскать лучших магов, чтобы вызвать духи умерших и разузнать о конце его жизни, а также не покушается ли кто на его власть. Матерниан выполнил повеление государя и сообщил, что на власть покушается Макрин и что необходимо убрать его — неизвестно, действительно ли так вещали духи или он вообще подкапывался под Макрина [Геродиан. История императорской власти после Марка IV 12].
Согласно версии Диона (79.4.1 и дальше), дело было несколько иначе. У него нет указания о письме Каракаллы к Матерниану. Инициатива исходил как раз из Рима. А точнее, из Африки. В Африке жил некий провидец, который объявил, что префекту Макрину и его сыну Диадумениану суждено стать императорами. Когда местные власти узнали об этом предсказании, провидец был незамедлительно отправлен в Рим, где открыл то же самое пророчество Матерниану. Тот немедленно отправил письмо Каракалле, чтобы предупредить его о заговоре. Как бы провидец ни узнал о заговоре, но его пророчество оказалось верным. Скорее всего, информация была намеренно замаскирована как пророчество, чтобы скрыть личность настоящего осведомителя и создать впечатление, что император обладал сверхъестественными средствами для получения информации о деятельности своих врагов. Каракалла просто манипулировал своими более суеверными согражданами с помощью предполагаемого использования провидцев. Дион (LXXVI II, 4,1–2) сообщает, что африканских предсказателей было даже несколько.
Письмо Матерниана, предназначенное Каракалле, задержалось, потому что оно было доставлено его матери в Антиохию, а не ему напрямую. Именно она читала всю корреспонденцию и отправляла Каракалле только самую важную.
К несчастью для Каракаллы, Ульпий Юлиан и Юлиан Нестор, которые отвечали за курьеров, были причастны к заговору. Вероятно, они прочли письмо Матерниана первыми и даже не показали его Юлии Домне. Юлиан Нестор, который был princeps peregrinorum, и поэтому тесно связан с работой секретной службы, отправил это письмо Макрину с отдельным курьером фрументарием. Впоследствии, очевидно, за предоставление информации об этом письме Нестор был вознагражден: Макрин сделал его префектом претория (Дион, LXXVIII, 15,1). Впрочем, Дион Кассий считает, что Макрина предупредил Ульпий Юлиан, проводивший ценз в Сирии.
У Геродиана вновь всё описано несколько иначе, более романтично и, видимо, неверно. По его тексту, это письмо, запечатав вместе с другими, Матерниан, как всегда, вручает для доставки людям, не знающим, какую весть они несут. Те, с обычной скоростью проделав путь, прибывают к Антонину как раз, когда он в снаряжении возницы поднимался на колесницу, и передают ему всю связку, где было и письмо против Макрина. Антонин, сосредоточенный и захваченный предстоящей скачкой, велит Макрину отойти в сторону и, уединившись, просмотреть письма, если там есть неотложные дела, доложить ему, если же таких нет, то обычными заняться самому как префекту (Антонин часто обращался к нему с таким поручением). Так распорядившись, он вернулся к своему занятию. Макрин же, оставшись один, вскрывая письмо за письмом, прочитывает и то, смертоносное, и сразу понимает, какая опасность ему грозит. Представляя себе кровожадную ярость Антонина от такого письма, которое станет для него прекрасным предлогом, он уничтожает это письмо, а об остальных сообщает, что они обычные [Геродиан. История императорской власти после Марка IV 12].
Нам кажется, что даже если такой момент и имел место, то к этому времени Макрин, несомненно, уже прочёл и уничтожил опасное письмо. Ведь он уже находился под подозрением. Согласно Диону (79.4.4 и дальше), за несколько дней до этого египетский провидец по имени Серапион сказал Каракалле, что он проживет недолго и что Макрин станет его преемником. Согласно этой версии, Серапион был казнён за оскорбление, которое он нанес префекту. Его сначала бросили на растерзание льву, но, как рассказывают, стоило ему протянуть руку — и лев его
