Ознакомительная версия. Доступно 45 страниц из 224
– Вставай, говорят, сучий сын, тебя елка с игрушками ждет! Сунули в нос ему нашатырь – вздыбнули на ноги. Стоит. Не падает. Можете представить, в каком виде тащили его на поезд. Но там (!) мерзавец мгновенно преображается. Всю ночь не спал, а молился. Я же знаю. Бадмаев ему дает какой-то дряни, чтобы зажевать дурной запах во рту… Они, – сказал Хвостов о царях, – сами виноваты, что Распутин играет такую роль… Дикость, мистицизм, отсутствие разума, потеря интеллекта. Возвращаемся к средневековью.
Стуча кулаком, Хвостов кричал, что, пока он сидит на троне МВД, он будет портить кровь распутинскому отродью, он будет арестовывать и обыскивать распутинскую нечисть. Когда его спросили об особом уважении к Белецкому, Хвостов захохотал.
– Гришка это раньше трепался, что Степа хороший, а я ни к черту не гожусь. Теперь и Степан испортился… Я много наговорил лишнего, – сказал Хвостов в конце интервью, – но не боюсь: бог не выдаст – свинья не съест!
Он не просто загасил папиросу в пепельнице – он растер окурок в труху с такой ненавистью, будто уничтожал самого Распутина. Ему было обидно, что цензура зарезала его интервью сразу же, и оно появилось в печати только после Октябрьской революции, когда песенка Хвостова была уже спета – его повели на расстрел…
* * *
Чтобы ощутить себя полновластным владыкой в делах русской церкви, Распутин замышлял создание на Руси патриаршества, уничтоженного Петром I, а в патриархи, с помощью Осипенко, карабкался долгогривый Питирим. «Верить ли в это?» – спрашивали обыватели. «А почему бы и нет? Мы живем как в сказке…» Как в сказке в Суворинском клубе работал тотализатор – позорище, какое трудно придумать. Юркие журналисты делали ставки на министров падающих, на министров возникающих.
– Добровольский проскочит в министры юстиции.
– Добровольский? А кто это такой?
– Неважно! Ставлю один против десяти, что министр иностранных дел Сазонов падет неслышно, аки лист осенью.
– Сазонов никогда не падет, ибо он начал эту войну, все договоры в его руках, к нему привыкли послы Антанты.
– Ты ничего не понимаешь! Сазонов вслух высказывает страшные вещи. Он говорит, что Россия более не великая держава…
– Ставлю, что Хвостов вылетит из МВД завтра же!
– Имею сведения – через три дня.
– Почему так поздно?
– Не знают, кого назначить на его место…
Да, не знали. Царь повидал Распутина.
– От меня требуют жертвы, Григорий, – сказал он ему. – Дума встает на дыбы – главным злодеем считают Сухомлинова.
– Нешто старикашку обидишь?
– Жертва времени… пойми ты, – скорбно ответил царь…
– Зачем ты начинал войну? – спросил Распутин (мрачно).
– Я не начинал. Она началась сама по себе… – Потом Николай II произнес чувствительные слова: – Что бы ни случилось, Григорий, как бы ни клеветали на всех нас, я с тобой не расстанусь.
Каждая клятва нуждается в подтверждении делом, и царь протянул ему бумагу – указ об отставке Хвостова! Распутин, обратясь к иконам, крестился, а царь спросил – кого поставить в министры внутренних дел? Один раз на Хвостове обожглись – вторично промашки делать нельзя… Распутин прикинул и так и эдак. Ничего не получалось. Из кармана министра не вынешь.
– А на што новых-то плодить? – сказал он царю. – Старикашка в примерах сидит, пущай и будет унутренним.
– Белецкий тоже хочет, – сказал император. – Говорят, даже с казенной квартиры не выезжает… ждет падения Хвостова.
– Степан, – отвечал Распутин, – если меня и не убивал, то, видит бог, убить может… Ну его! А на Штюрмера почила благодать божия. Старикашка послушный. Спать любит. Признак здоровья.
– Штюрмера все ненавидят, – заметил Николай II.
– А меня – што? Рази навидят? То-то…
Когда автомобиль с Распутиным, возвращавшимся из Царского Села, проезжал окраинами столицы, могуче, будто раненые звери, трубили в сумерках гигантские заводы – рабочие бастовали. К экономическим требованиям путиловцы теперь прибавили лозунги и политические… Впрочем, все это Белецкого уже не касалось: ему определили оклад в пятьдесят четыре тысячи рублей, и надо было ехать в Иркутск, но Побирушка ходил за ним по пятам, божился, что проведет его в сенаторы, а потом… потом и в министры внутренних дел.
– Не покидайте казенной квартиры! – взывал Побирушка.
Белецкий заглянул в кондитерскую «Квисисана» на Невском проспекте, где владелец кафе Генрик Сартори любезно проводил его в отдел срочных заказов. Контора благоухала мускатом, имбирем и корицей. Приятная барышня в чистом передничке раскрыла блокнот.
– Итак, мсье, что вам угодно от «Квисисаны»?
– Торт.
– В какую цену?
– Сколько бы ни стоил.
– Именинный? Юбилейный? Даме или мужчине?
– Одному… хаму, – сказал Белецкий.
Барышня нисколько не удивилась:
– Хам останется доволен. Как исполнить?
Фантазия жандарма работала превосходно:
– Сделайте торт в виде кладбища с крестами из чистого бразильского шоколада… Кстати, есть у вас шоколад?
– «Квисисана» живет еще довоенными запасами.
– Отлично! – потер руки Белецкий. – Взбейте крем цвета навоза, а внутри торта выкопайте глубокую могилу, чтобы на дне ее сидели лягушки и… ждали.
– Из чего сделать лягушек? – спросила барышня.
– Из мыла, – ответил Степан, недолго думая. – Возле могилы пусть кондитер поставит гроб из противного желе, которое прошу уснастить горчайшей хиной. А по краям торта, вроде узора, изобразите поучительную надпись: ВОТ ТВОЯ МОГИЛА. Хорошо если бы вместо сахарной пудры вы посыпали кладбище стрихнином… вроде выпал легкий снежок. Нельзя? Ядов не держите? Жаль…
– По какому адресу отправить этот торт?
Белецкий оставил ей адрес квартиры Хвостова.
* * *
Бывший министр снял крышку с великолепного торта.
– Какая дивная работа… узнаю мастера Степана! Бывшему министру от бывшего товарища министра… Приятно посмотреть!
Позвонила Червинская – почти шепотом:
– Алексей, сразу уничтожай все, что имеешь.
Клеопатра решила спасти своего Антония.
– Прости, – ответил Хвостов, – в двери звонят…
В министерскую квартиру ввалились двое: Манасевич-Мануйлов и Аарон Симанович – в пальто нараспашку. Ванечка как опытный шпик сразу же схватил телефонную трубку:
– Итак, я слушаю… продолжайте.
По его лицу было видно, что связь Хвостова с Червинской явилась для Ванечки неприятным сюрпризом.
– Опоздала ваша знакомая, – сказал он, вешая трубку.
Ознакомительная версия. Доступно 45 страниц из 224
