Я вынырнул из человеческого сна, в котором Чейд читал мне нотацию за невнимательность. Я сделался очень маленьким под плащом Браунди. Свет факела сочился в мое подземелье. Я не мог сказать, какое это было время суток, но думал, что глубокая ночь. Я попытался снова заснуть. Голос Чейда просил меня о чем-то...
Я медленно сел. Этот голос, безусловно, принадлежал Чейду. Он стал звучать слабее, когда я сел. Я снова лег. Теперь он звучал громче, но я все еще не мог разобрать слов. Нет. Я медленно встал и начал двигаться по своей камере – от стены к стене. Был один угол, в котором голос был слышен лучше всего, но я все равно не мог разобрать слов.
– Я не могу понять тебя, – сказал я в пустоту.
Чейд замолк. Потом он заговорил снова, с вопросительной интонацией.
– Я не могу понять тебя! – повторил я громче. Голос зазвучал снова. Чейд говорил возбужденно, но так же тихо.
– Я не могу понять! – закричал я в отчаянии. За дверью раздались шаги.
– Фитц Чивэл! – стражница была маленького роста, поэтому не могла заглянуть внутрь.
– Что? – спросил я сонно.
– Что ты кричал?
– Что? О, дурной сон.
Шаги удалились. Я слышал, как она смеялась вместе с другими стражниками и говорила:
– Трудно представить, какой сон может быть для него хуже, чем пробуждение.
У нее был акцент уроженки Внутренних Герцогств. Я был согласен со стражницей.
Я снова вернулся на свою скамью и лег. Голоса я больше не слышал. Некоторое время я не мог снова заснуть и думал о том, что же Чейд так отчаянно пытался сказать мне. Я сомневался, что это могли быть хорошие новости, но не мог вообразить плохих. Я должен умереть здесь. Что ж, пусть, раз я помог королеве бежать. Интересно, как далеко она уже уехала. Я вспомнил о шуте и подумал, как трудно ему будет противостоять опасностям зимнего путешествия. Я не стал гадать, почему не поехал Баррич. Вместо этого я представил себе Молли. Вероятно, я задремал, потому что вдруг увидел ее. Она поднималась но тропинке, на плечах ее было коромысло с ведрами. Она выглядела бледной, больной и усталой. На холме стоял полуразвалившийся дом, у стен его лежал снег, крыша была покрыта камышом. Молли остановилась, поставила ведра у двери и посмотрела на море. Она нахмурилась, потому что погода была хорошей. Легкий ветер взъерошил ее густые волосы, совсем как раньше это делал я, и ласково коснулся ее теплой шеи и подбородка. Ее глаза внезапно расширились. Потом наполнились слезами.
– Нет, – сказала она вслух. – Нет, я не буду о тебе думать. Нет.
Она взяла ведра и вошла в дом, плотно закрыв за собой дверь. Ветер подул сильнее и унес меня прочь.
Скилл.
Я окунулся в него, нырнул и позволил ему забрать мою боль. Я подумал о том, чтобы нырнуть глубже, вниз, в главное течение, где он мог совсем унести меня от меня самого и от всех моих жалких горестей. Я шевельнул руками в этом течении, быстром и резком, как водоворот. Оно затягивало меня.
Я бы держался от этого подальше на твоем месте.
Да? Я ждал, пока Верити обдумает мою ситуацию.
Нет, ответил он мрачно и вздохнул. Мне следовало бы догадаться, насколько все плохо. Видимо, чтобы сломать твои стены и ты мог работать Скиллом, требуется большая боль, болезнь или сильнейшее принуждение. Он долго молчал, и мы хранили безмолвие. Думали одновременно ни о чем и обо всем.
Так. Мой отец мертв. Джастин и Сирен. Я давно должен был сообразить. Его усталость и угасающая сила – знаки, что они слишком часто пользовались его Скиллом. Я подозреваю, что это происходило долго. Возможно, началось еще до того, как Гален... умер. Только он мог задумать такую вещь, не говоря уже о том, чтобы изобрести способ сделать это. Что за отвратительный способ использовать Скилл! И они шпионили за нами?
Да. Я не знаю, что именно им стало известно. И есть еще один человек, которого надо бояться. Уилл.
Будь я трижды проклят! Какой же я идиот! Посмотри-ка, Фитц, мы должны были понять. Корабли, которые сначала так хорошо работали для нас, а потом перестали. Как только они узнали, что мы с тобой задумали, они нашли способ блокировать нас. Группа принадлежала Регалу с того самого момента, как была сформирована. Таким образом, мы получали запоздавшие сообщения, если нам их вообще доставляли. Помощь всегда посылали слишком поздно или не посылали вообще. Он полон ненависти, как клещ полон крови. И он победил.
Не совсем, мой король. Я заставил себя не думать о Кетриккен, которая благополучно двигалась в горы. И я повторил: У них все еще остается Уилл. И Барл, и Каррод. Мы должны быть осторожны, мой принц. На меня дохнуло теплом.
Я буду. Но ты знаешь глубину моей благодарности. Возможно, мы заплатили страшную цену, но то, что мы приобрели, стоит этого. Для меня, по крайней мере.
Для меня тоже. Я чувствовал в нем усталость и покорность. Вы сдаетесь?
Еще нет. Но мое будущее, как и твое, не кажется особенно светлым. Все, кто был со мной, мертвы или бежали. Я пойду дальше. Но я не знаю, сколько еще мне идти и что я должен делать, если попаду туда. И я так сильно устал. Так просто было бы сдаться.
Я знал, что Верити легко читает мои мысли, но должен был дотянуться до него, чтобы прочесть все то, что он мне не передавал. Я ощутил страшный холод, окружавший его, и рассмотрел рану, от которой ему было больно дышать. Почувствовал его одиночество, горе от того, что его спутники умерли так далеко от дома.
“Ходд”, – подумал я. Мое собственное горе повторило горе Верити. “Чарим”. Ушел навсегда. Но было, было что-то, что он не мог передать. Попытка, покачивание на краю, давление, подергивание, очень похожее на подергивание Скилла, которое я ощущал от Сирен и Джастина. Я попытался протиснуться глубже, чтобы получше рассмотреть это, но он не пустил меня.
Некоторые опасности становятся еще более грозными, если столкнуться с ними, предупредил он меня. Это одна из них. Но я уверен, что именно этой дорогой мне следует идти, если я хочу найти Элдерлингов.
– Пленник!
Я резко оторвался от Верити. Ключ повернулся в замке моей двери, и она распахнулась. В дверях стояла девушка. Рядом с ней был Регал, его рука лежала на ее плече. Два стражника, оба, судя по покрою их одежды, уроженцы Внутренних Герцогств, прикрывали их сзади. Один наклонился вперед и сунул в камеру факел. Я отшатнулся, не желая того, и сел, мигая от непривычного света.
– Это он? – мягко спросил Регал девушку. Она в страхе взглянула на меня. Я тоже смотрел на нее, пытаясь понять, почему она кажется мне знакомой.
– Да, сир, лорд, принц, король, сир. Это он. Я пошла к колодцу в то утро. Нужно было принести воды, иначе ребенок умер бы. И было совсем тихо. Во всем Нитбее. Так что я пошла к колодцу, рано утром. Потихоньку, как сквозь туман, сир. А там этот волк, прямо у колодца. И он встает и смотрит на меня. А потом ветер разогнал туман, и вот уже волка нет, а вместо него человек. Вот этот человек, сир, ваше величество, король, – она уставилась на меня широко раскрытыми глазами.
