Я радовался успехам моей команды. Им пришлось потрудиться в поте лица последние шесть дней. Примерно столько же времени двадцать ремесленников вкалывали под моим началом во внутренних двориках большого дома, где жили плотники, в северном квартале Утренней Славы. Они находились под покровительством клана Ядозуба и потому были лояльны Кох. Славные ребята, в самом деле. Но работа продвигалась нелегко. Несмотря на судорожное мельтешение вокруг, пусть без шума и без огней (шла подготовка к празднику, который должен был начаться после затмения), нам приходилось проявлять осторожность. Двигаться мы начинали лишь с наступлением темноты, поскольку во время периода Тишины нельзя заниматься никакими делами. Чтобы пройти по городу в нужное место, мы каждый раз давали взятки патрулям Ласточкиных Хвостов. Они считали, что мы приторговываем копалом, потому что от наших рук шел его запах. Дел было невпроворот — мы опробовали различные типы высушенных бутылочных тыкв, потом дожидались, пока нам доставят кишки дикой кошки, вырезали из кедра болванки, мастерили колки, выяснили, что человеческий волос обрывается после нескольких касаний, и сообразили, как можно его сплести в тоненькие жгуты и заставить звучать под смычком, испытали пятьдесят разных смол, чтобы найти подходящий заменитель для канифоли, а склеили и собрали все лишь за два дня до срока… Я много лет не сталкивался с такой сложной задачей — она оказалась еще труднее, чем изготовление моего аквариума для Chromodoris marislae.
Некоторых из учеников я назвал бы довольно умелыми флейтистами на пентатонический[701]манер. Трудяги, увлеченные новым делом, они горели желанием помочь Сотрясателю вернуть солнце и были счастливы услужить госпоже Кох. Ребята очень быстро учились, хотя, согласитесь, пиликать в темноте не очень-то удобно. И все же западную музыку сразу им освоить не удалось (вот и Хун Шоку я напевал всякие современные композиции, да он не вник). Ученики оставались глухи к мелодическим структурам с фразами, повторами и разрешениями. Вполне естественно, ведь они не знали европейской музыкальной культуры с ее диатонической системой. Но, почувствовав гармонию, они все играли и играли. А когда мы попытались исполнить требуемый пассаж из Первой сонаты для скрипки и фортепиано, который, согласно Прокофьеву, должен звучать как ветер на кладбище, это на всех произвело сильное впечатление. Боги игры определенно были правы.
Когда мои скрипачи выдали пассаж раз в десятый, дети заплакали, их высокие голоса смешались с пением струн. Люди на площадях дрогнули, но паника пока не началась. Они просто терлись друг о друга, как молекулы сжатого газа, пытающиеся найти выход. Теперь остались считаные секунды, подумал я.
Ну. Время для второй фазы.
Я услышал, как несколько человек на лестнице внизу хлюпают носами. Потом повернулся и посмотрел на площадь. Дети и старухи терли глаза. Мужчины поеживались. Хорошо.
Кровные вокруг меня сопели.
У меня тоже защипало глаза. Опа. Отлично.
Острое жжение в области миндалин заставило меня судорожно сглотнуть. Великолепно.
Я оглянулся. Вояки у меня за спиной морщились. Ясно: наша вторая команда сообщников разожгла костры.
Всего их было тридцать шесть, и расположились они приблизительно полукругом по восточной оконечности города в кухонных дворах и двориках четырнадцати различных общин. На спрятанных охапках дров лежали высушенные кипы тропического ядовитого плюща, осмола и сушеного ядовитого сумаха — сильного слезоточивого средства наподобие газов, которые используются в двадцать первом веке. Поначалу дым тек невидимыми струйками, на языке ощущался его привкус, но запах отсутствовал. Он стелился по земле — я видел, как люди корчились во дворах главной оси. Чудесно.
Кох знала все о местной погоде. Два дня назад она предсказала, что ветер будет слабым и, как всегда, восточным, поэтому дым повиснет в долине. Заговорщики натащили топлива с западных кострищ на восточные. И все получилось именно так, как она говорила. Они хорошо поработали, сделали запасы хвороста, низкосортной резины и, что могло вызвать подозрения, сумаха, плюща и кучи листьев цекропии; покупали и носили все это небольшими партиями через плотное кольцо паломников. Угли (с помощью которых подожгли костры) удалось спрятать от кровных Утренней Славы, местной религиозной полиции.
Солдат, стоявший передо мной, сбросил накидку. Ага, получен сигнал приготовиться. Я последовал его примеру и ухватил копье, висевшее на спине. Насадил обсидиановый наконечник, соединил три части копья. Даже без металлических оправок они вошли друг в друга так ладно, что я испытал чувство уверенности (в данном случае ложное): дескать, оружие в бою не подведет. Я ощущал себя морским пехотинцем, в два счета собравшим винтовку М-16. Стараясь не нагибаться, я снял плетеный щит, развернул его и привязал две крестовины к направляющим. Это было немного похоже на изготовление воздушного змея. Изделие получилось легким, но достаточно прочным. Я пристегнул ремни из оленьей кожи, прикрепил к правому запястью копье, а к левому — щит, выпрямился, на поясе нащупал зеленую головную ленту и одной рукой повязал ее на лоб. Я никогда не смог бы сделать это, будучи Джедом. Сторонникам Сотрясателя велели надеть эту ленту в качестве ОЗСЧ — опознавательного знака «свой — чужой».
Глаза у меня слезились. Я закрыл левый.
«Ну что, привлекли ли мы к себе внимание?» — спрашивал я себя. Оглядел площадь. Народ бурлил в броуновском движении, пытаясь найти выходы.
Ох. Глаз у меня задергался. Так, теперь уже со всей определенностью можно сказать, что над нами повис темный дым. Планировалось, что вторая партия костров будет дымить очень сильно, чтобы закрыть или по меньшей мере затемнить появляющееся солнце.
Я зажмурил правый глаз и снова открыл левый, просунул левую руку под пояс и набедренную повязку в маленький мешочек. Каждый участник заговора запасся мазью из копаловой смолы, пчелиного маточного молочка, змеиного горца и яиц колибри. Я зачерпнул немного снадобья мизинцем — он считался «чистым» пальцем — и нанес на правое веко. Врач Кох утверждал, что если по очереди давать глазам отдых и смазывать закрытый, то можно долгое время идти в дыму и что-то различать. Я когда-то слышал, что подобным способом пользовались в старину пожарные. На первый взгляд мазь казалась не слишком эффективной. Заметка на память: не забыть взять немного с собой и втюхать «Боди шоп».[702]
Я мельком взглянул на вершину мула Урагана.
Там что-то происходило.
Верховный маг Навозного Локона не мог зажечь костер — светило заволокло дымом, — но эти ловкачи изображали, что процесс идет по всем правилам. На маковке пирамиды кто-то запалил гигантский факел, и огненосец, тренированный атлет в пышном и нескладном костюме из перьев, напитанных жиром, практически в соответствии с планом сунул руку в огонь, потом повернулся и поскакал, как это предусматривал сценарий, вниз по ступеням. Когда пламя охватило его тело целиком, он покатился между рядами кровных Пумы. Те пинали его, направляя вниз к террасе — она находилась на одном уровне с нами, но ее отделяло от нас людское море, — а оттуда пылающий ком упал на площадь, возле деревянного мула-пагоды. Мистерия разворачивалась своим чередом, будто и дыма никакого не было.
