кровной линии, которая его создала, и не может их очаровывать. Он сказал, что твоя кровь должна была убить Малкольма мгновенно, но поскольку он жил так долго, он оказался слишком силен.
— Хм… — Кэррион хмыкнул. — Вообще-то, это довольно точно.
— Он также сказал, что именно поэтому Малкольм заставил Беликона убить твоих родителей. Они были единственными, кто представлял для него угрозу.
Кэррион снова хмыкнул. Но больше не улыбался.
— Я их почти не помню.
— А я помню.
Мое сердце забилось в груди. Я ждала его, казалось, целую вечность. С каменным выражением лица Фишер кивнул Кэрриону. При виде меня выражение его лица смягчилось.
— Привет, — мысленно прошептал он мне.
— Привет, — ответила я.
Было невероятно приятно осознавать, что между нами все осталось по-прежнему. Он все еще мог мысленно разговаривать со мной, а я — с ним. Из всего, что так резко изменилось за последние несколько дней, связь между нами, казалось, осталась такой же, как и раньше.
Уголки его рта чуть заметно дернулись — это был едва заметный намек на улыбку. Он сохранил ее, когда вошел в комнату и легонько поцеловал меня в лоб.
— Ты собираешься рассказать мне о моих родителях или вы начнете раздевать друг друга? Потому что я могу уйти. Я не обязан, но могу, — сказал Кэррион.
— Пожалуйста, уходи, Кэррион, — категорично сказал Фишер. — Я приду и расскажу тебе все, что помню о них, позже, а пока я хочу побыть наедине с моей парой. — Он произнес это с такой гордостью. Моя пара.
Кэррион ушел, ворча себе под нос, и комната внезапно стала намного меньше. Мы остались одни.
— Ты расстроился, что больше не можешь называть меня малышкой Ошей? — спросила я. Боже, какое непонятное чувство. Я была в восторге от того, что благодаря Зарету я стала феей. Но я была в ярости, что благодаря Таладею часть меня теперь была вампиром. Внутри меня росло беспокойство, с каждой секундой становясь все более невыносимым, а Фишер опустил голову, отчего у меня все сжалось внутри.
Он посмотрел на меня из-под темных бровей и ухмыльнулся.
— Человек, фея или вампир. Неважно, сколько ты проживешь, Саэрис, ты всегда будешь для меня самой священной. — Его ухмылка быстро угасла. — Правильно ли я поступил?
Я не смогла ответить на вопрос Таладея в лабиринте. Он должен был принять решение за меня. И какое же это было важное решение. После того как я отказалась позволить ему исцелить меня частичкой своей души, неудивительно, что сейчас он смотрел на меня так, словно боялся, что я больше никогда с ним не заговорю.
Это… было грандиозно.
Я больше не была собой.
Я была подопечной бога, и не просто какого-то старого бога. Фишер, в некотором роде, тоже был под опекой. Мне еще многое предстояло ему рассказать. Я понятия не имела, как он воспримет новость, когда я расскажу ему обо всем, что произошло за те короткие минуты, что я провела, разговаривая с Богом Хаоса, но у меня было чувство, что у Фишера возникнут вопросы. Миллион вопросов.
Пока же мир был ярче. Острее. Пока я смотрела на Фишера, в его глазах вспыхнули нити сияющей силы. И у меня в горле возникла жгучая боль, которую становилось все труднее игнорировать.
Подождите…
В глазах Фишера была магия.
Но… меньше ртути.
Я ахнула, вырываясь из его объятий, и Фишер прочистил горло, выглядя немного смущенным.
— Мне было интересно, заметишь ли ты, — сказал он.
— Интересно, замечу ли я! Как? Что случилось?
— Те Лена нашла способ ослабить действие ртути. Я ходил к ней несколько месяцев, пытаясь взять все под контроль, но ее сеансы становились все менее эффективными. А потом Изабель сказала, что может помочь. Из этих двоих получилась неплохая команда. Те Лена блокирует ртуть, а Изабель вытягивает ее из меня. Мне придется провести миллион сеансов. Это займет много времени, но должно получиться.
— Это невероятно! Это значит… — Я слишком нервничала, чтобы сказать это.
Нам еще предстояло разобраться с Беликоном. И с Мадрой. Я все еще намеревалась найти своего брата и Элроя. Нам предстояло решить миллион других проблем, но…
— Давай двигаться шаг за шагом, — пророкотал Фишер в моей голове. — Справимся сегодня. А потом завтра. И послезавтра. Этот будет особенно интересным.
— Почему? Что будет послезавтра?
Он выглядел слегка обеспокоенным, когда взял меня за руку.
— Хорошо. Вот в чем дело. — Он подвел меня к шторе и медленно открыл ее. Солнечный свет, который раньше обжег мои глаза и кожу, теперь исчез. Я словно заглянула в черную дыру, когда посмотрела в окно. Но потом я увидела вдалеке мерцающие огни множества походных костров. И бледно-серебристую ленту реки, прорезающую черный пейзаж.
Дарн.
Мы были на другой стороне Дарна.
Мы были внутри Аммонтрайета.
— При дворе фей корона передается наследнику. Но если короля убивают, корона переходит тому, кто его убил. При дворе вампиров был только один король. Малкольм никогда не называл наследника. Он планировал жить вечно. Он даже не предполагал, что кто-то может убить его…
Я уже отрицательно качала головой. Я отошла от окна.
— Ни в коем случае. Фишер, я даже не полноценный вампир. Я наполовину фея! Я не могу!
— Скажи им это. Что касается вампирского двора, то ты должна быть коронована. Через два дня ты официально станешь новой королевой Санасрота.
Продолжение следует…
Notes
[
←1
]
Минеральный коричневый пигмент из глины, окрашенной оксидами железа и марганца
[
←2
]
часть доспехов, защищающие руки воина от запястья до локтя
[
←3
]
170 грамм
[
←4
]
часть латного доспеха, закрывающая тело спереди
