— Я не вижу стула, — упрямо настаивал полуэльф. — Между скалами лежит подушка. Она грязная.
Он сделал шаг. В лицо ударил ледяной ветер. Они стояли на широкой заснеженной равнине.
Эмерелль в отчаянии огляделась. За ними вздымалась похожая на башню скала. Они стояли там, где их ссадили орлы.
Все оказалось напрасным.
Грохот заставил Мелвина обернуться. Выше по склону сдвинулся снег. Мауравани выругался. А затем побежал.
Игрок
Фальрах нерешительно повертел в пальцах маленькую фигурку, изображавшую Эмерелль. Интересно, где она? Поставил фигурку на край стола для фальраха. Где бы королева ни была, она вне игры!
Он еще раз посмотрел в потрепанный список, который передал ему кобольд. Поначалу эльф был настроен очень скептически. Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Их разведчики уже обнаружили орудия вокруг гавани. Все двенадцать находились в указанном месте. Сложнее было понять, соответствует ли истине список князей, избранных для голосования Советом Короны. Это станет ясно, только когда они соберутся на либурне. Эльф колебался долго. Альвиас, Нестеус и Катандер! Звучало невероятно. Зачем звать на выборы заклятых врагов троллей?
В письме подробно рассказывалось о планах Элийи. Но все это казалось Фальраху бредом… Он сдвинул несколько фигур на доске. Дело плохо. Их противники гораздо сильнее.
— Ну что, мой князь?
Эльф поднял голову. Перед ним стояла Сильвина. Одета в темное, лицо раскрашено. Она говорила от имени всех мауравани, собравшихся на поляне.
— Сегодня ночью отправятся первые десять, — решил он. — Их отберешь ты.
— Как прикажешь, мой князь. — Сильвина бесстыдно ухмыльнулась.
Семь недель назад маураване провозгласили Фальраха князем. Весть о том, что Олловейн стал князем лесного народа, разнеслась повсюду. Они остановились на имени Олловейн, потому что истина была слишком сложной. Никогда прежде не терпели маураване над собой князя. Это противоречило их мироощущению. Но только таким образом Фальрах мог принять участие в выборах короля. Он должен был носить княжеский титул. Он был князем Снайвамарка, по крайней мере этот титул причитался ему после смерти отца, но, поскольку тролли заняли Снайвамарк и их правитель тоже носил титул короля Снайвамарка, легитимность Олловейна легко было оспорить. А вот если его признают князем маураване, то тут уж не придерешься.
— Не послать ли в город больше воинов? До Праздника Огней осталось всего четыре дня. В городе полно гостей.
— Нет. Опасность разоблачения слишком велика.
Больше Сильвина не сказала ни слова. Фальрах удивился, насколько легко маураване присоединились к нему, когда он заявил, что хочет помешать Гильмараку еще раз короноваться.
Нужно быть сумасшедшим, чтобы ввязываться в заговор против короля. Всего горстка воинов. А враги могли легко выставить сотни бойцов. Фальрах подозревал, что именно безнадежность плана и привлекала мауравани.
Он сдвинул несколько фигур на столе. Сильвина внимательно смотрела на эльфа. Он читал в ее глазах вопрос.
— Можем ли мы победить? — Он снова посмотрел на стол и покачал головой. — Наш козырь — неожиданность. Надеюсь, они не догадываются, насколько хорошо им известны наши планы. Так что давай предположим, что обманывают не нас… В соответствии с этим одна из семи игр оканчивается нашей победой. Но все это справедливо только в том случае, если игра заканчивается моей коронацией. Если же расширить условия и победой считать мое возвращение из города на своих двоих, шансы значительно падают.
— Почему ты идешь на это?
Фальрах пожал плечами.
— Если все будут разумны и законопослушны, то нами будут править тролли и кобольды. Нужно либо дать толчок, либо втянуть голову в плечи и держать рот на замке.
— У нас, у мауравани, всегда плохо получалось втягивать голову в плечи. Ты заслужил уважение нашего народа, Фальрах. Если когда-нибудь окажешься без приюта, тебе всегда будут рады в наших лесах. При условии, конечно, что ты не соберешься еще раз стать нашим князем.
Эльф улыбнулся. Была в Сильвине какая-то дикая привлекательность. В прежней своей жизни он попытался бы соблазнить ее.
— Не переживай, ты же знаешь, я стремлюсь к большему.
Либо через четыре дня на моей голове будет корона Альвенмарка, либо у меня вообще не будет головы — и вопрос короны, будь она королевской или княжеской, решится раз и навсегда.
Почти любовная история
— Он идет, госпожа.
— Так исчезните скорее!
Элодия выбрала не слишком грязный участок дороги, в то время как слуги схватили ее лошадь и помчались прочь. На лесной дороге было много следов от копыт, и следы ее животного не могли вызвать подозрений.
Девушка упала на дорогу, следя за тем, чтобы платье слегка запуталось в кустах ежевики. Острые шипы пронзили ткань и жилет ее костюма для верховой езды. Она нарочно надела не сапоги, а туфли без каблука, вообще-то не предназначенные для езды верхом. Два часа назад Элодия позаботилась о том, чтобы ее ноги украсило достаточно синяков. Пока она задерет юбку, пройдет еще несколько часов. Он не заметит, что синяки появились не из-за неудачного падения!
Бывшая цветочница нащупала за поясом серебряный флакон в маленькой сумочке. Это будет ее первое убийство с помощью яда. Она чувствовала некоторую неуверенность. То и дело тянулась к флакону. Он не мог разбиться! Но она все равно переживала.
Послышался глухой стук подков. Элодия принялась стонать. И всего несколько мгновений спустя показался он. Всадник в белом, на белом жеребце. Лицо скрыто за серебряной маской-шлемом. Впечатление он производил жутковатое.
— Что случилось, госпожа?
Он спрыгнул с седла. Даже не огляделся по сторонам. Он совершенно ничего не заподозрил.
— Барсук… Он вдруг выскочил из зарослей. Лошадь сбросила меня и убежала. — Девушка попыталась подняться, но со стоном опустилась на землю. — Моя нога…
Похоже, он растерялся, насколько это можно было сказать по человеку, чье лицо скрыто за маской из серебра.
— Вы не могли бы помочь мне подняться? Может быть, если я встану… — Она прикрыла рот ладошкой. — Ой, я вас узнала. Должно быть, вы — тот самый известный рыцарь Тьюреда. Благодарение Господу! О лучшем спасителе нельзя было и мечтать.
Он смущенно откашлялся.
— Я всего лишь человек, пытающийся жить по заповедям Тьюреда. — Он склонился к ней и протянул руки. — Если позволите, госпожа…
Так трогательно! Большинство мужчин, с которыми до сих пор встречалась Элодия, не упустили бы возможности подхватить ее на руки, при этом облапав. А он ждал разрешения коснуться.
