В воротах отворилось окно, стражники спросили, чего желают пришельцы. Георг фон Штурмфедер, возвысив голос, воскликнул:
— Ульрих, Божьей милостью, герцог Вюртембергский и Текский, граф Урахский и Мемпельгардский, требует во второй, и последний, раз тотчас же добровольно отворить ему ворота. В противном случае он немедленно идет на приступ и рассматривает Штутгарт как вражеский город.
Георг еще не успел договорить, как за городской стеной послышался топот и смутные крики многочисленной толпы. Шум приближался.
— Накажи меня Бог, они идут на вылазку! — проговорил Длинный Петер так громко, что герцог услышал его слова.
— Пожалуй, ты прав, — согласился герцог, обернувшись к испуганному ландскнехту. — Сомкнитесь! Копья вперед! Приготовьте бомбарды! Они получат по заслугам.
Передняя линия ландскнехтов отступила ото рва, оставив лишь три отряда там, где должен был опуститься на землю подъемный мост. Волна копий ощетинилась остриями, грозя отразить самое отчаянное нападение. Стрелки опустили свои бомбарды на рогатки и приготовили фитили. Воцарилась мертвящая тишина ожидания. Тем сильнее казалась сумятица за городскими воротами.
Наконец мост опустился, но ни один солдат не вступил на него. Из городских ворот вышли три седых старика, они несли герб и ключи от города.
Увидев это, герцог смягчился и подъехал к депутатам. Георг наблюдал за передачей ключей. Двое из пришедших, видимо, были советниками ратуши или бургомистра. Они преклонили перед герцогом колени и вручили ему знаки своей покорности. Герцог, передав их служителям, сказал горожанам:
— Вы заставили меня долго ждать у ворот. Воистину, еще минута — и мы бы поднялись на стены города, и тогда для нашей встречи осветили бы город так, что дым бы выел вам глаза. Почему, черт побери, вы заставили нас так долго ждать?
— Господин герцог, — заговорил один из престарелых горожан, — что касается нас, благонамеренных бюргеров, мы давно были готовы встретить вас подобающим образом. Но некоторые знатные господа держали перед народом опасные речи, подстрекая людей против вас. Это нас и задержало.
— И кто ж эти господа? Надеюсь, вы не дали им скрыться? Я не прочь побеседовать с ними.
— Сохрани вас Бог, ваша светлость! Мы знаем, что перед вами виноваты. Мы тотчас же схватили их и связали. Прикажете их привести?
— Завтра утром, в замок. Хочу сам допросить негодяев. Да пришлите палача. Может, придется отрубить им головы.
— Скорый суд, но по заслугам! — произнес хриплый каркающий голос позади горожан.
— Кто это перебивает меня? — спросил герцог, осматриваясь.
Между депутатами выступила странная маленькая фигура, облаченная в черный шелковый плащ, который едва скрывал горб на спине. На скудной седой шевелюре лихо примостилась маленькая остроконечная шляпа; коварные глазки неприятно сверкали из-под косматых седых бровей, а жидкие усы, висевшие под выдающимся вперед орлиным носом, придавали человеку вид большого кота. Приторная слащавая улыбка залила сморщенное лицо горбуна, когда он, обнажив голову, униженно кланялся герцогу. Георга фон Штурмфедера с первого же взгляда на него охватило необъяснимое отвращение, смешанное с инстинктивным ужасом.
Герцог же, взглянув на маленького старичка, радостно воскликнул:
— A-а! Амброзиус Воланд, наш канцлер, бывший профессор! Ты еще жив? Хотя мог бы и пораньше прийти, узнав, что мы уже вступили в страну. Но тем не менее — добро пожаловать!
— Всесветлейший господин герцог, — засипел канцлер Амброзиус Воланд, — меня одолела подагра, скрутила так жестоко, что я не мог выйти из дому, поэтому прошу меня простить…
— Ладно-ладно, — рассмеялся герцог, — мы тебя вылечим от подагры. Приходи завтра утром в замок. А теперь я хочу насладиться встречей со Штутгартом. Сюда, мой верный знаменосец. — Герцог ласково посмотрел на Георга. — Ты сдержал свое слово, и мы входим в Штутгарт. Вознагражу тебя за это. Слава святому Хуберту, невеста теперь принадлежит тебе по праву. Неси передо мною мое знамя, мы водрузим его над дворцом, сбросив все союзные тряпки! Геминген и Хевен, сегодня вы — мои гости. Посмотрим, осталось ли вино от господ союзников.
Так вступил герцог Ульрих, окруженный верными ему рыцарями, в ворота Штутгарта, затем в свою резиденцию. Горожане восторженно кричали «Виват!», красивые девушки высовывались из окон, к неудовольствию своих мамаш и возлюбленных, которые думали, что те приветствуют прекрасного юного рыцаря, герцогского знаменосца. А он, освещенный факелами, выглядел, как святой Георгий, победивший дракона.
Глава 4
О крепость, где духи предков витают! В ней жили творцы и бойцы. Портреты их славу являют, Что в жизни познали отцы.
Ф. Конц[90] Старый Штутгартский замок в ту пору, когда его после прибытия герцога поутру осматривал Георг фон Штурмфедер, выглядел не совсем так, как в наши дни. Достроен он был позже, сыном Ульриха герцогом Кристофом. Старый замок герцогов Вюртембергских стоял на том же самом месте, общие его очертания не слишком отличались от постройки Кристофа, но были в основном деревянными. Замок был окружен широкими и глубокими рвами, через которые в город вел подъемный мост.
Обширная красивая площадь перед замком в прежние времена служила веселому двору Ульриха ареной для рыцарских игр; не один рыцарь здесь пал на песок, сброшенный с коня могучей рукою герцога. Признаки процветавшего когда-то тут рыцарского культа обнаруживались и в самом здании.
Зал в нижней части замка был так просторен, сводчат и высок, что рыцари в непогоду могли проделывать здесь то же, что и на площади, то есть фехтовать, орудовать копьями, даже бросать дротики. О величине этого герцогского зала дают представление сообщения летописцев, которые говорят, что в торжественных случаях тут накрывали от двухсот до трехсот столов.
Из зала наверх вела каменная лестница, настолько широкая, что по ней могли ехать рядом два всадника. Величественному устройству замка соответствовала роскошь комнат, блеск рыцарского зала и богатые широкие галереи, устроенные для игр и танцев.
Георг с изумлением оглядывал исчезающее великолепие герцогского двора. Он сравнивал скромную обитель своих предков с этими залами, дворами. Как же те были малы и ничтожны! Юноша вспомнил рассказы о блестящем дворе Ульриха, о его пышной свадьбе, когда в замке угощали семь тысяч гостей со всех концов немецкого государства; под этими высокими сводами и на широком дворе целый месяц продолжались рыцарские турниры и пиры, а с наступлением вечера в залах и галереях танцевали сотни графов, рыцарей, дворян, сотни прекраснейших дам Германии.
Георг взглянул вниз, на великолепный парк, прозванный раем. Его фантазия оживила аллеи и дорожки, наполнила их пестрой толпой веселого двора, могучими фигурами рыцарей, празднично разряженными дамами, тем ликованием, пением и музыкой, которые звучали некогда здесь. Но как пустынны и безлюдны показались ему теперь эти чертоги и сады в сравнении образов его фантазии с настоящей действительностью! «Свадебные гости, блестящий веселый двор исчезли, — подумал Георг, — царственная супруга сбежала; роскошное общество женщин рассеялось; рыцари, графы, пировавшие тут, проводившие жизнь, наполненную турнирами, пирами и танцами, отреклись от своего герцога; нежные отпрыски его рода находятся в дальних странах, а сам он, сидя в одиночестве в этом великолепном замке, замышляет месть своим врагам и не знает, долго ли ему придется оставаться в отчем доме, не придут ли снова враги, более могущественные, с новыми силами, и он будет несчастнее, чем раньше».
