— Все помню, Род, — прервал его голос робота.
— Ну да. Я и забыл, что ты ничего не забываешь. Ну все, отправляй отчет.
Мощный передатчик, упрятанный в самой сердцевине мозга Векса, отправил к звездам двухсекундный сигнал.
На миг все умолкли, а потом Гвендилон растерянно проговорила:
— Милорд?
Род открыл глаза и улыбнулся:
— Тебе не следовало бы меня так называть. Но мне это так нравится…
Девушка смущенно улыбнулась:
— Милорд, вы завершили свои труды здесь, и…
Род помрачнел.
Он отвернулся и потупился.
— Куда ты отправишься теперь, Род-чародей? — негромко спросил Бром.
— Ой, хватит тебе! — огрызнулся Род и посмотрел на Брома. — Я не чародей, — проворчал он. — Я агент из высокоразвитого сообщества, и потому у меня действительно в запасе есть масса всяких фокусов, в которые вам трудно поверить, хотя все они произведены из холодного железа и его производных. Во мне не течет ни капли колдовской крови, потому и талантов таковых я напрочь лишен. — Он снова посмотрел в небо. — Никакой я не чародей, я не ровня даже самому простому из ваших крестьян, и потому мне не место здесь.
И словно что-то оборвалось у него в груди, когда он сказал это.
— Я сам выбрал такую жизнь, — буркнул он. — Я выполняю приказы, это верно, но делаю это по доброй воле.
— Это довод, — признал Бром, — но довод слабый. Твой это выбор или нет, но ты все равно закрепощен.
— Верно говоришь, — согласился Род. — Но должен же кто-то поступиться собственной свободой ради свободы своих потомков.
Надо сказать, что последнее заявление не убедило даже его самого.
Бром вздохнул и, встав, хлопнул себя по бедрам. Он смотрел на Рода глазами усталого старика.
— Если тебе надо уйти — стало быть, так надо. Долг есть долг, и негоже от него отказываться. Отправляйся к своим звездам, Род Гэллоугласс, но помни: если ты когда-нибудь возмечтаешь об убежище, здесь ты найдешь его.
Он отвернулся и зашагал вниз по склону холма.
Гвендилон тихо сидела рядом с Родом, сжав его руку.
— Скажи мне, — проговорила она немного погодя, — только ли эта твоя мечта уводит тебя от меня?
— Да. О да, — отозвался он и крепче сжал ее руку. — Все прочие мечты ты развеяла.
Она повернула голову, робко улыбнулась. В глазах ее стояли слезы.
— Если так, то не могла бы и я улететь с тобой к звездам, о господин мой?
Род сжал ее пальцы. У него перехватило дыхание.
— Жаль, что я не могу этого сделать, но твоя судьба — отцвести и увянуть здесь, подобно цветку, крепко пустившему корни. Твое место здесь — где в тебе нуждаются. А мое — там. Вот как все просто.
— Нет. — Она покачала головой. — Ты уходишь не потому, что там твое место, а потому, что там — твой долг. Но, добрый мой господин, — всхлипнула она, заливаясь слезами, — разве мой долг не так же силен, как твоя мечта?
— Послушай, — выдавил Род. — Постарайся понять. У человека непременно должна быть мечта. В этом его отличие от зверей. А человек, потерявший мечту, — это не человек, и он не достоин ни одной женщины на свете. Так какое же право я буду иметь на тебя, если я не смогу назвать себя человеком и мужчиной?
Прежде чем возыметь право обладать женщиной, мужчина сам себе должен доказать, что он — мужчина и настоящий человек, и мечта — вот главное тому доказательство. Покуда он трудится ради осуществления своей мечты, он имеет право на свою возлюбленную — только потому, что сам чего-то стоит. Я мог бы остаться здесь и быть счастлив, очень счастлив с тобой. Но в глубине души я бы всегда помнил о том, что недостоин тебя. Я стал бы пустышкой, ничтожеством. Как бы я мог стать отцом семейства, как бы я растил детей, зная, что их мать более ценна для мира, нежели я?
— Тогда бы ты отцвел и увял? — тихо спросила Гвендилон.
Род кивнул.
— Но ведь не только у меня есть долг перед будущим, милорд! Разве не ради исполнения своего долга погиб Большой Том? Разве не долг — забота о старом герцоге Логире? Разве все это не уравновешивает твой долг перед звездами?
Род сидел не шевелясь.
— Они молили тебя позаботиться об их народе, — негромко проговорила Гвендилон. — А что станется с народом, если снова явятся эти враги из будущего? А ведь они непременно явятся сюда, ибо ты сам сказал, как велика их ненависть.
Род медленно, очень медленно кивнул.
— И что же тогда будет с твоей Мечтой, господин мой?
Мгновение Род был подобен камню.
— Веке, — тихо промолвил он.
— Да, Род?
— Веке, отправь домой мое прошение об отставке.
— Твое… что?
— Прошение об отставке! — рявкнул Род. — Да поспеши!
— Но Род… твой долг… честь семейства…
— Заткнись, Веке. Советники могут вернуться, даже если мы в пух и прах расколотим их машины времени. Явились же они однажды, значит, это им под силу. Отправляй прошение, я тебе сказал!
Веке покорно включил передатчик.
Род медленно опустил голову.
— Милорд! — выдохнула Гвендилон.
— Нет-нет, я в порядке. Я поступил правильно, и вдобавок буду несказанно счастлив. Впервые в жизни я буду работать сам по себе. Вот так. Мосты сожжены. Теперь я ни с кем не связан — ни с домом, ни с кланом, и никто мне не указ…
— Здесь у тебя будет дом, господин, — проворковала Гвендилон.
— Знаю, знаю… Тоска пройдет, и скоро я стану счастливейшим смертным на свете. Но сейчас… — Он взглянул на Гвендилон и грустно улыбнулся. — Ничего, все будет хорошо.
— Род, — негромко окликнул его Веке.
Род поднял голову:
— Да, Веке?
— Есть ответ, Род.
Род вздрогнул:
— Читай, Веке.
— «Отчет принят. Просьба выслать координаты для рекогносцировки».
Род кивнул:
— Отправь. Дальше читай.
— «Просьба пересмотреть решение об отставке и принять временное назначение на планету Грамерай наблюдателем для предотвращения возможных вторжений из будущего».
Род рывком выпрямился:
— Что?
— Они хотят придать твоему выбору официальную форму, Род, — пояснил робот.
— Что с тобой, милорд?
— Они хотят, чтобы я остался, — рассеянно отозвался Род и обернулся к Гвендилон. — Они хотят, чтобы я остался! — более осмысленно воскликнул он.
— Остался — где, милорд? — спросила она.
