Нужно сосредоточиться и вообразить вокруг себя тьму. Ту, что спасла меня в подземелье Маркуса за Лондоном.
Казалось, что я уже слышу, как с той стороны лифта кто-то переговаривается и размышляет, потребуется ли мне седативное и в каком количестве.
«Не дождетесь!» – чуть в отчаянии не выкрикнула я и вдруг почувствовала, что меня затапливает мягкий холод, поднимаясь по щиколоткам и ногам.
Я быстро перевела взгляд, увидела под собой черную дыру. И в следующую секунду с головой ухнула в нее, успев подумать о мягкой полуторной кровати в своей комнате.
Именно на нее я и вывалилась. Спружинила копчиком о матрас и осталась сидеть. Комната пребывала ровно в том виде, в котором мы с Джен ее и оставили. Свет выключен, дверь прикрыта, зеркало на месте, по углам распихано несколько контейнеров с моим зельями.
Почему-то это дало иллюзию странного, совершенно ненормального уюта, будто я оказалась в каком-то вакууме, где были спрятаны и законсервированы все лучшие воспоминания за последний год. Но иллюзия оказалась очень короткой.
Раздался звук падения. Из соседней комнаты. Комнаты, где жила Джен и гостил Эндрю, когда бывал у нее. Потом стремительно хлопнула дверь.
Я подскочила, спрыгнула с кровати, выхватила из корзины для белья пару кроссовок, которые так и не постирала. Кажется, никогда мне еще не приходилось так быстро натягивать обувь на босые ноги.
Дальше я выбежала в коридор. Дверь в комнату Джен осталась нараспашку открытой. Внутри царил настоящий хаос. Вещи валялись на полу, будто к нам ворвался грабитель и упорно что-то искал. Или просто не знал, куда деть собственный гнев.
Не знаю, сколько бы я так стояла, если бы не почувствовала, как по ногам гуляет прохладный воздух. Входная дверь в квартиру со скрипом приоткрылась, демонстрируя пустой, освещенный тускловатым желтым светом коридор.
Не имеет смысла. Она, наверное, уже на улице. Я никогда ее не догоню. Не понимая, что делаю, я просто подошла и закрыла дверь. Бесполезное рутинное действие как последняя защита собственного сознания. Собственной нормальности.
– Мисс… Кристина-а-а, – вдруг послышался заторможенный компьютерный голос из гостиной.
– Мак? – позвала и метнулась к нему из прихожей. – Она была здесь? Дже…
Я не смогла договорить. Имя подруги застряло в горле. Его будто сжало стальной хваткой. Плечом я привалилась к дверному косяку и только поэтому не рухнула на пол. Глаза моментально наполнились слезами. Даже не подозревала, что так вообще может быть.
Кухня и комната были почти не тронуты. Только сбился волнами отодвинутый коврик, на котором стоял журнальный столик у дивана. Столик тоже был сдвинут, а экран Мака на нем не светился.
Но не это шокировало меня больше всего. Не из-за этого по щекам сами собой текли слезы, хотя не было рыданий.
Карта Счастья, Времени и Дружбы, которую мы в шутку создали вместе с Джен и Эндрю, была надорвана на сгибе по центру. Надорвана практически до середины, до пересечения сгибов. Порванные части карты загибались внутрь, накрывая собой отпечатанные на бумаге улицы Вашингтона. Множество фотоснимков, листков с нашими пометками и кнопок осыпались на сидение и спинку дивана.
Я уставилась на это и зажала рот руками, лишь бы не закричать.
– Она-а-а на-а-а крыше-е-е… – снова протянул Мак, кажется уже на последнем издыхании. – Мисс Дже-е-ен сторонится люде-е-ей…
Взгляд резко переместился к закрытому окну и пожарной лестнице за ним. Меньше, чем через минуту, мне в лицо ударил дождь вперемешку со снегом. Противная морось.
Щеки загорелись еще сильнее. Я хватала ртом воздух и резко выдыхала облачка пара. Словно ныряя в ледяную воду, задержала дыхание и перелезла через подоконник. Кроссовки скользили по стали, не до конца застегнутый халат хлопал на ветру, его полы били меня по ногам. Я подпрыгнула так высоко, как могла, и вцепилась пальцами в мокрые холодные поручни. Чуть не рухнула назад, но ступни нашли опору. Снова вдох и еще один прыжок. Почти добралась. Моя голова выглядывала из-за края ограждения, и я уже заметила высокую фигуру в черном плаще на противоположном конце крыши. Джен остановилась и задрала лицо к серовато-фиолетовому ночному небу, извергающему снег с потоками воды. Из ее рта не шел пар.
Я судорожно сглотнула, но затащила собственное тело наверх, держась за поручни.
Через плечо Джен был перекинут рюкзак в форме мешка, в котором раньше она носила одежду для занятий спортом и танцами. Но когда я подошла к ней ближе, подруга лишь тяжело вздохнула и бросила его на мокрую крышу. Она развернулась вполоборота и долго смотрела на оставленную ношу. Мокрые пряди белых волос стали серыми и облепили ее скулы и шею. Спутанными линиями прилипли к плащу.
К плащу Рюи.
– Джен… – вымолвила я, продолжая медленно идти к ней. – Прости. Мне жаль. Мне правда очень жаль!
Она молчала, а потом подняла на меня взгляд горящих глаз цвета розового кварца. И я остановилась. Точно приросла к месту.
– Тебя можно поздравить? – издевательски начала она, прищурившись.
Дрожь прекратилась. Холод и дождь будто перестали существовать. Мне казалось, что тело начало покрываться коркой. Как и мое сердце.
– Я не понимаю, о чем…
– О чем я? – она снова подняла мокрое поблекшее лицо выше. – Не строй из себя невинность! Ты уже успела запрыгнуть к нему в койку? Или, может, любезно пригласила его в свою, прямо в той палате?
На меня накатила волна обжигающей боли. Она снова запульсировала в моих легких и начала подниматься по горлу. Ведь Джен была почти права. Когда Драйден целовал меня. Если бы он не планировал остановиться тогда, я бы точно не смогла.
– Ну, так что? – снова продолжила она на прежней ноте. – Тебе понравилось трахаться с клыкастым? Бэ буду, еще как понравилось!
– Джен, этого не было! – выпалила я и удивилась, откуда у моего голоса вдруг появилась такая отчаянная сила. – А там, в пещере… Я не могла оставить Драйдена. Он бы просто умер! Но я не знала…
На меня смотрели со смесью снисхождения и ярости. Я открывала рот, но не могла продолжить.
– Лучше просто заткнись! – сухо отрезала Дженнифер. – Я не хочу больше это слушать. Не хочу видеть никого из вас! Мне проще считать тебя мертвой.
Я вскинулась, будто мне дали пощечину, и стиснула зубы. Хотела возразить, но меня опередили.
– Мне нечего похоронить! Понимаешь ты это или нет? Я даже не могу отдать Ханне и Курту его прах! А я? Если я умру, неизвестно, что вообще останется от меня… Через несколько лет я не смогу родить ребенка с таким телом. А может, уже не могу. И магия… Она стала частью меня, делала человеком, но у меня отняли и это!
Все возражения пропали. Я перестала различать, катятся по моим щекам слезы или их заливает дождь. Нет и не будет таких слов и действий, которыми можно излечить ее раненную душу и навсегда измененное тело.
