изображал картины нравов, битвы, эпизоды путешествий, самые разные людские типы и романтические приключения, но более всего его привлекали сцены, полные драматизма, и в чисто географическом очерке ему порой достаточно было одной строки, чтобы вообразить подлинно драматический сюжет.
Постепенно узы, связывавшие его с «Journal des voyages», становились все крепче, и он вполне довольствовался одним рисунком в неделю; ибо, несмотря на легкость, с которой он работал, у Кастелли было творческое самолюбие, и он не пренебрегал ничем, чтобы совершенствовать свое мастерство. Его основными качествами были пунктуальность в выполнении задания, искренность чувства, скрупулезная добросовестность в проработке мельчайших деталей своих работ, представлявших собой сценки, вызывающие животрепещущий интерес.
За годы успеха ему удалось трудом и экономией скопить небольшое состояние, которое он потратил на покупку домика в Шату. В этом скромном, но уютном жилище Кастелли собрал кучу безделушек, произведений искусства Античности и Средневековья, предметов экзотического быта, работ современников, которые могли служить ему моделями для рисунков и в то же время тешили вкус коллекционера и антиквара.
Но внезапно на востоке загрохотали пушки.
Пришел Страшный год[56], враг быстро подобрался к воротам столицы. Началась осада, кольцо которой смыкалось все теснее.
Пригороды Парижа были подвергнуты разграблению, захватчики не пощадили и жилища Кастелли: старинную мебель они порубили на дрова и унесли изящные безделушки вместе с часами – вероятно, чтобы не забыть точное время, когда они свершили сей великий подвиг.
С войной пришла и безработица, она продолжалась вплоть до второй осады Парижа. Однако нужно было жить дальше, и Кастелли начал трудиться с удвоенным усердием, жертвуя настоящим во имя будущего. Благодаря своей энергии и упорству он оправился и от этого удара судьбы и пять лет назад уединился в очаровательной мастерской, оборудованной в его доме в Аньер-Курбевуа, на берегу Сены.
Именно там смерть и настигла неутомимого иллюстратора, снискавшего уважение своих коллег-художников и симпатии всех, кто его знал.
* * *
Добавим, что до последнего часа с Кастелли была его супруга Анаис Шану, на которой он женился в 1854 году. У той уже была четырехлетняя дочь Клементина от внебрачной связи. Двое их общих детей умерли во младенчестве, а дочь Валентина унаследовала творческие наклонности отца и стала драматической актрисой. Выдавая ее замуж в 1884 году, Кастелли пригласил в свидетели директора «Журнала путешествий» Жоржа Деко…
Как и все иллюстраторы периодической печати, «король обложки» Кастелли был обречен на скорое забвение. И тем не менее его имя до сих пор помнят во Франции благодаря иллюстрациям к детским повестям графини де Сегюр. Ну а нам Орас Кастелли дорог прежде всего как первый иллюстратор романов Луи Буссенара…
Жюль Фера – певец дикой природы
Творческая манера Жюля Фера, автора внутренних иллюстраций к роману «Похитители бриллиантов», кардинальным образом отличается от стиля творца журнальных обложек и разворотов.
Вместо присущей Кастелли упорядоченности, стройности, разумности, «уютности» окружающего мира (пусть даже и жестокого) – царство хаоса, разрушительной стихии, торжество неопределенности, незавершенности, спутанных, причудливо изогнутых линий…
Вместо лакированного, статичного, «паркового» пейзажа Кастелли мы видим фантастическое буйство тропической растительности, чью условность мы уже не замечаем, настолько она живая, трепещущая, торжествующая, подавляющая своей мощью, стихийностью, своим роскошным великолепием.
Ну а где же человек, который у Кастелли был центром вселенной? Да похоже, что и он стал частью этой дикой, опасной окружающей среды. Вдохновение Фера неистощимо, если речь идет о белых негодяях или простодушных аборигенах. Кровожадная толпа в грязных лохмотьях, с перекошенными от злобы лицами, дикари в экзотических нарядах – это конек нашего иллюстратора.
Что же до положительных героев – то художник словно из кожи вон лезет, чтобы увильнуть от необходимости рисовать буссенаровских красавцев-французов. Ладно, если сюжет позволяет ограничиться парой фигур на заднем плане. Но если без изображения протагониста никак не обойтись – рисовальщик непременно опустит пониже козырек его колониального шлема или надвинет ему шляпу на глаза, чтобы скрыть пол-лица, а то и вовсе изобразит персонажа со спины.
Но не будем на него за это сердиться. Ведь никто лучше Фера не смог бы передать эту атмосферу тропических джунглей, тройного торжества дикости – дикости природы, местных племен и белых варваров, признающих только закон Линча!
Иллюстратор нашел прекрасного союзника в лице гравера по дереву Дезире Дюмона – стиль их дуэта узнаваемый и совершенно неповторимый.
Скажем несколько слов о жизненном и творческом пути художника.
Жюль Фера происходил из ремесленников, мастеров высочайшего класса.
Дед художника, Жан Батист Фера (1761–1839), родившийся в семье королевского землемера, стал инженером по конструированию измерительных приборов (буссолей, нивелиров, барометров), в 1782 году он первым изготовил (а чуть позже – усовершенствовал) гониометр, изобретенный минералогом Арну Каранжо для определения углов между гранями кристаллов. Жан Батист участвовал в Наполеоновских войнах в качестве топографа, впоследствии почти двадцать лет руководил мастерской по изготовлению измерительных приборов в Королевской школе искусств и ремесел в Шалон-сюр-Марн.
Его сын, Декарт Фера (1797–1857), выучился на гравера-чеканщика, взял в жены Мелани Девен, дочь сапожника и торговца обувью, а впоследствии стал мастером ткацкой мануфактуры.
Недолгое время местом обитания семьи был городок Ам, расположенный в департаменте Сомма на берегу одноименной реки. Чета Фера проживала на территории бывшего аббатства, где теперь развернулось ткацкое производство. Именно там 27 ноября 1829 года и появился на свет Жюль Декарт Фера, ставший ремесленником-творцом по примеру своих предков (как и его младший брат Поль, известный органный мастер).
Жюль Фера окончил парижскую Высшую школу изящных искусств, где был учеником живописца Леона Конье. Первое время Фера занимался литографией, но вскоре увлекся зарисовками текущих событий.
В 1857 году он принес директору журнала «L’Illustration» («Иллюстрация») Огюсту Марку свой набросок, изображающий снос зданий, земляные и планировочные работы на улице Ла-Арп в связи с прокладкой бульвара Сен-Мишель. Рисунок был одобрен, и 16 мая 1857 года готовая гравюра увидела свет на страницах журнала. Так началось сотрудничество Жюля Фера с известным еженедельником, которое продлится четверть века.
До конца 1857 года «L’Illustration» напечатал еще несколько больших рисунков Фера: «Первый день весны в хижине бедного селянина», «Иллюминация парижской Ратуши 28 мая 1857 года по случаю приема баварского короля», «Работы по сносу моста Сен-Мишель в Париже», «Вручение наград художникам – участникам Салона 1857 года», «Пожар в редакции газеты „Moniteur“», «Праздник Рождества в Пикардии».
В то время как большинство рисовальщиков «L’Illustration» с удовольствием изображали парадную и светскую жизнь Второй империи или безмятежные пасторали, молодому Фера были интереснее меняющийся на глазах город и люди дела: строители, пожарные, крестьяне… Хотя ради куска хлеба ему вскоре тоже
