— А-уч, больно…, — Райдо отмахивался руками, — … признаю свою вину… леди…, — книги продолжали пикировать, последним прямо на голову менталиста обрушилось любимое нефритовое пресс-папье дяди, и он, как подкошенный, рухнул на пол.
Я икнула от удивления. Пресс-папье — это не я. Клянусь Великим, это не я! Дядя?
Бутч ухмылялся, Луций вздыхал, пряча улыбку в усы, дядя демонстративно смотрел в окно, Таджо — морщился.
Райдо вставал осторожно, щупая шишку, которая уже начала расцветать на лбу, и злобно косился в мою сторону, но молчал.
— Извинения приняты, — нежно пропела я. Жаль, конечно, что пресс-папье не вырубило Райдо полностью.
— Разрушительница…, — тоненько и очень тихо протянул фальцет сбоку, раздался глухой звук подзатыльника, и фальцет заткнулся.
— Время, — Бутч щелкнул кольцами, и проекция песочных часов зависла посередине кабинета. Все сразу посерьезнели и нахмурились.
— Бутч, — Таджо кивнул на меня, — остальные со мной. Сир Блау?
Дядя кивнул в ответ и обреченно начал вытаскивать один из тех ящиков стола, который до этого дымился.
Дядя тоже идет с ними? И Луций?
Я поерзала на кресле, предпочитая быть подальше, когда дядя начнет разбирать свои артефакты.
— Свободна, — дядя кивнул мне и показал на дверь. Значит, разбор ошибок и раздача наказаний откладывается на завтра?
— Иди же, иди, Вайю, — Мастер Луций торопливо замахал пухлыми ладошками — исчезни девочка, пока есть возможность.
Я кивнула всем дознавателям сразу и присела в легком поклоне. За дверь я просочилась быстрее, чем кто-то успел кивнуть мне в ответ.
По лестнице мы с Бутчем мчались, перепрыгивая через две ступеньки, он нагнал меня уже при подъеме на второй этаж.
— Уф-ф-ф, — я наклонилась отдышаться в коридоре у двери спальни и присела на ближайшую скамейку-тахту. Бутч хмыкнул в ответ — в глазах плясали смешинки. — Между прочим, любой целитель подтвердит, что в момент перехода с круга на круг, любые стрессы вредны для организма, — нудно уточнила я. — А допрос — это стресс…
— Я давно заметил, когда у леди стресс количество пострадавших возрастает в геометрической прогрессии… с самого утра…, — Бутс неторопливо устроился рядом и вытянул ноги.
— Оу-у-у-у…, — я простонала, вспомнив утро. Мне завтра обязательно влетит ещё и за сломанный нос Анастаса, и за Мор, и за самоуправство, и за горца, и за тупость, и за отсутствие доверия… проще удавиться самой. — За что Великий так не любит дочь свою…
— Дознаватели делают ставки, — вкрадчиво и тихо начал Бутч, — если использовать направленные боевые плетения молний… они срикошетят от леди Блау, и вернуться обратно к нападавшему… или… уничтожат всех вокруг, а леди останется целой и невредимой…
Я вздрогнула — это шутка, правда? После боевых выживает вообще мало кто, если артефакты дерьмо.
— Желающих попробовать, пока нет?
Бутч хмыкнул в ответ и расслабленно откинулся назад, на стену.
— Я давно не чувствовал жизнь так… ярко, — тихо поделился он. — Никакой скуки…
Никакой скуки — это видимо хорошо? Правда?
— Кого призывают жрецы? — спросила я, не слишком надеясь на ответ.
— Леди не стоит задавать такие вопросы, — Бутч сдвинул брови.
— Если я… попытаюсь… завтра… Сакрорума точно отпустят?
Бутч коротко и решительно кивнул в ответ.
— Результата не будет, — уточнила я твердо. Они не могли сломать горцев раньше, не смогут и сейчас.
— Не важно, — тихо ответил менталист и помедлил, — господина Сакрорума ждет чистка памяти.
— Разве вы можете стирать память точечно? — уточнила я. — Разве все этнические меньшинства не доставляют определенных проблем господам менталистам в связи с природной устойчивостью и наличием защиты? Вы можете считать поверхностно, и то при наличии добровольного согласия. Разве это не одна из причин, по которой горцы, как кость в горле?
— Никто не говорит о точечном воздействии, леди, — очень мягко поправил меня Бутч. — Это правда, в силу особенностей этноса мы не имеем возможности работать… ювелирно, но, чтобы стереть зиму или две… с этим справится любой третьекурсник.
Я вздрогнула — это… это… значит они сотрут всё. Весь кусок жизни, начиная с того момента, как мы познакомились? Или с того момента, как Нике узнал про Мор? Нике ничего не будет помнить, но хотя бы останется жив?
— Ваша задача, — размеренно пояснил Бутч, — продемонстрировать лояльность. Полную и абсолютную лояльность. Одно дело, если вы поддерживаете… тех, кого обвиняют в государственной измене, и совершенно иное, если леди содействует, чтобы предотвратить измены в дальнейшем. Вы понимаете меня? — мягко закончил Бутч.
Я кивнула. Всё было понятно ещё там, в кабинете. Но Нике потеряет год? Два года жизни?
Три?
— Без чистки памяти никак?
Бутч смотрел на меня терпеливо, как на глупого ребенка.
— Вам запрещено в дальнейшем общаться горцами, — наконец выдохнул он. — Любые контакты под запретом.
Я устало потерла глаза — они горели, как-будто в них щедро насыпали песка — нужно ложиться.
— Спать, — озвучил мои мысли Бутч. — Пусть завтрашнее утро будет ясным.
* * *
Завтракала я одна. Утро для меня наступило отвратительно рано — я ворочалась пол ночи, думала, и не могла уснуть. Слуги поставили только два прибора — ни дядя, ни менталисты ещё не возвращались, а Бутч ещё не спустился, а Геб ночевал в мастерской.
Свежий номер Имперского Вестника, ещё пахнувший типографской краской, подали к десерту. Листать не пришлось — искомое нашлось прямо на первой полосе: «Трагедия Северного Предела: горцы Клана Хейли — сумасшествие или возрождение практики ритуальных самоубийств».
Я быстро пробежала статью глазами — практически половина горской общины покончила с жизнью, используя ритуальное самоубийство — как драматично выразился автор статьи — женщины прыгали в пропасть вместе с детьми. Ещё треть пострадала при попытке… помочь… вылечить? Видимо от того же сумасшествия. Из целой общины выжила жалкая горстка, которая сегодня получит тавро — управляющие печати, как условие нового и светлого будущего в резервации.
Я сжала газету пальцами, но продолжила читать дальше. Далее в статье шли рассуждения о бездействии Рода Хейли, о попустительстве, о том, что трагедию можно было предотвратить, и выводы были настолько очевидными и прозрачными — даже идиот, прочитавший сегодняшний номер Вестника, точно скажет, кто виноват в трагедии.
Кто виновен? Хейли.
В целях предотвращения подобного, всех горцев других общин обяжут носить управляющие печати, чтобы подобное… сумасшествие… больше не повторялось. Какая похвальная забота о подданных.
