Риамфада знал его. В теплые дни Гариафа выносил его на луг рядом с мастерской, где отец и сын обедали на солнышке. Юноша часто видел, как бегали и играли деревенские ребята. К нему ни разу никто не подходил.
— А я Риамфада. Что тебе нужно?
— Мне хотелось встретиться с тобой. Все говорят о тебе.
— Ну вот ты меня и увидел, — ответил молодой ювелир, возвращаясь к работе. Он обмакнул кисть в состав и нанес его на слепленный воск.
— Что ты делаешь?
— Наношу смесь из коровьего навоза и глины на воск.
— Зачем?
— Так я постепенно сделаю формочку. Когда слой глины станет достаточно толстым, я нагрею его, воск растает, а у меня останется готовая формочка для литья.
— Понятно. Наверное, это требует много времени.
— У меня есть время.
Коннавар помолчал, а потом сообщил:
— А я иду к водопаду. Купаться.
— Отлично. Надеюсь, ты славно проведешь время.
— Хочешь пойти?
Риамфада выдавил улыбку.
— Это было бы славно. Ты пока иди, а я закончу работу и тоже прибегу.
— Бегать ты не можешь, — сказал Коннавар, не обращая внимания на сарказм, — а почему бы не поплавать? Ведь для этого нужно всего лишь держаться на плаву и двигать руками. Я сильный и мог бы отнести тебя к водопаду.
— Зачем? Зачем тебе делать что-то для меня?
— Почему бы и нет?
— Ты меня не знаешь. Мы не друзья.
— Это верно, но как узнать кого-то, если не разговаривать с ним? Пойдем, научишься плавать.
— Не хочу.
— Там очень красиво — солнце сверкает на воде, плавают серебряные рыбы, и ивы бросают тень на берег. Или ты боишься?
— Да, — признался Риамфада.
— Чего?
— Что мне понравится. Что я буду счастлив там.
— Боишься быть счастливым? — удивился Конн.
— Уйди, оставь меня в покое.
Однако Коннавар не ушел. Он постоял, раздумывая, а потом сказал:
— Я понял. Ты думаешь, что надоешь мне и я тебя больше не понесу туда.
На этот раз удивился Риамфада.
— Ты проницателен.
Гариафа, который до этой поры слушал разговор, вмешался:
— Ты должен согласиться, сын мой. Он прав. Там очень красиво.
Риамфада молча продолжал работать. Гариафа положил руку на плечо юноши.
— Послушай меня, мой мальчик. Когда ты родился, я был уже немолод. У меня никогда не хватало сил отнести тебя в холмы. Хотя я жалею, что не попытался. Иди с ним. Ради меня.
Риамфада посмотрел на Коннавара.
— Сколько тебе лет? — неожиданно спросил он.
— Почти шестнадцать.
— Тогда почему сейчас? Где ты был все эти шестнадцать лет? Или не знал, что я здесь?
— Знал, хотя, честно говоря, никогда об этом не задумывался. Теперь я сожалею. На прошлой неделе мы пошли к водопаду с моим братом, Браэфаром. Он упомянул тебя в разговоре. Сказал, что ты, к сожалению, не можешь ходить, но наверняка можешь плавать. Я размышлял об этом последние несколько дней и решил, что стоит попробовать.
— Если это придумал твой брат, почему его нет здесь? Коннавар улыбнулся.
— Браэфар у нас в семье главный мыслитель. У него полно хороших идей. Как проще убираться в доме, или ловить кроликов, или объезжать лошадей. Правда, воплощают его идеи другие люди. Он слишком занят — придумывает что-нибудь новое. Ну как, хочешь поплавать?
— Да, — сказал Риамфада. — Хочу. Однако есть… вещи, которые тебе следует знать. Главное, я не могу контролировать мочевой пузырь. Я ношу прокладку из ткани, но она порой протекает. — Юноша знал, что краснеет, но понимал: лучше рассказать сейчас, чем опозориться потом.
— Не беспокойся, — ответил Конн. — Меня это нисколько не опечалит. У меня в мешке есть еда и питье, и я силен, как бык. Пойдем. Солнце высоко и уже припекает, а в воде прохладно.
Он не солгал, сказав, что силен, как бык. Он нес Риамфаду на плечах две мили, пока не взобрался на последний холм перед водопадом. Там началась ровная земля, и он побежал. Юному ювелиру не приходилось еще двигаться так быстро и подниматься столь высоко. Это чувство опьяняло.
Достигнув склона, ведущего к озеру, Коннавар замедлил бег и, осторожно выбирая путь между камней, спустился вниз. Такой красоты Риамфада никогда не видел — сотни футов прозрачной голубой воды и белое кружево пены возле водопада. На дальней стороне ивы опустили длинные ветви в озеро; над головой летали яркие птицы. Коннавар посадил молодого ювелира на траву, прислонив спиной к стволу дерева. Потом он снял рубашку, сапоги и штаны. Риамфада увидел, что вся спина его зеленой рубашки залита мочой.
— Не беспокойся, — улыбнулся Коннавар. — Мы постираем ее в пруду. А теперь давай разденем тебя.
Следующие два часа Риамфада испытывал все возрастающую радость. Сначала он боялся, что вода накроет его с головой; Коннавар поддержал его и велел глубоко вдохнуть.
— Воздух в легких будет держать тебя на плаву, а когда приходит время выдохнуть, делай это медленно и быстро вдыхай обратно.
В конце купания Риамфада очень устал, хотя был безмерно счастлив. Юноша научился проплывать небольшие расстояния. Он передвигался собственными усилиями, а Конн плыл рядом.
Новый друг вытащил его из озера, и они погрелись в последних лучах солнышка, высохнув на ветру.
— Это был лучший день в моей жизни, — сказал Риамфада. — И я ошибался. Даже если я никогда не приду сюда, я всегда буду вспоминать его с радостью.
— Ты еще придешь сюда. Не завтра, потому что у меня очень много дел, а послезавтра, если будет хорошая погода, я зайду за тобой.
— Мне все равно, какая будет погода.
— Значит, какая бы ни была погода.
Они вернулись к дому Риамфады, когда начало темнеть. Гариафа и Виокка стояли в дверях, и на их лицах была написана тревога, но, увидев счастливое лицо сына, оба расплылись в улыбке.
— Я плавал, — сообщил юноша отцу. — Правда, Конн?
— Конечно, — подтвердил его друг.
За следующие несколько недель Риамфада научился плавать совсем хорошо. Когда его относили в воду, он переворачивался на спину и плыл к середине пруда. Затекшие и ноющие мышцы плеч расслаблялись в воде, а силы росли с каждым днем. Аппетит становился все лучше и лучше, и выглядел юноша уже не таким истощенным.
— Ты теперь весишь как хороший пони, — сказал однажды Коннавар, когда они перевалили через последний холм.
