Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
С тех пор, с самой свадьбы, у них почти не было разногласий. Дети появились рано. В конце второго курса она родила Павла, через два года, вместо запланированной ею на ближайшее будущее аспирантуры, появилась Ксюша. Время полетело. С двумя детьми ей было невозможно вырваться за пределы семьи, да Юлия, честно говоря, не очень-то и стремилась. Она сама выбрала и полюбила свою женскую судьбу, ограниченную пределами дома. Это была приятная жизнь ради детей, в заботах о семье, о доме, а потом уже о двух домах — квартире и даче. Теперь дети стали почти взрослыми, вот-вот могли вылететь из родного гнезда — только чуть подрастут крылья. Что ж, самое время пересмотреть стиль жизни, цели и приоритеты. Может быть, получить еще одно образование, найти интересную работу, почаще выходить в люди?" "Вовремя мне прислали это проклятое письмо, — думала Юлия и грустно усмехалась своим мыслям: — Разве может такое быть вовремя когда бы то ни было?!"
Но что же все-таки случилось с мужем? Если бы интрижка была ради «имиджа», он мог бы поделиться с ней, посмеяться, покаяться. А тут он серьезен, его затронуло за живое. Он, видно, проникся доверием к этой девушке. А может, она просто более изобретательна в сексе? Поколение новое, без тормозов и запретов. Позволила то, чего Юлия, например, не выносит, не позволяет, и все — дело в шляпе. Мужик «готов». Проникся какой-нибудь глупой идеей, что эта его любовь на всю жизнь, и тому подобное… Да, в таком случае жена проигрывает. Да и стоит ли бороться? Может, лучше задуматься о своей собственной, отдельной от мужа личной жизни, ответить ударом на удар?
Юлию просто передернуло от отвращения к себе, даже думать об этом было противно. Измена — ради мести? Господи, что сказал бы отец, если б узнал? Она так любила отца, что до сих пор пыталась не делать ничего такого, что могло бы его оскорбить или огорчить.
А вот у Алексея с его родителями отношения были совсем другими… Те были, безусловно, подвижниками в своей микробиологии. Жили как могли и никогда не гнались за длинным рублем. Старший Земцов считал, что надо уметь жить на те деньги, которые платит им государство. И в начале их карьеры государство действительно платило хорошо, что позволяло ученым безбедно существовать в маленьком закрытом подмосковном городке. Потом наступили трудные времена, финансирование научных разработок сокращалось, семья стала бедствовать. Алексей к этому времени уже ушел из дома, с родителями виделся мало. Он не разделял их фанатизма по поводу новой идеи — натурального хозяйства, а им пришлось жить садом и огородом, как и большинству постаревших жителей научного городка.
Мужчины Земцовы спорили по любому поводу и обо всем на свете — о политике, экономике, устройстве государства… Отец никак не хотел смириться с политикой сокращения расходов на военно-промышленный комплекс, ударившей непосредственно по его производству. И они спорили, приводя достаточно аргументированные доводы, остро отточенными, злыми словами, как, впрочем, и полагается представителям двух поколений.
Незадолго до этого в стране началась волна увлечения религией. Доктора и кандидаты, рядовые сотрудники и начальники, мужчины и женщины стали искать спасение в православии. Родители Алексея приняли новое для них учение и следовали теперь ему неистово. Отец стал требовать, чтобы и Алексей примкнул к церкви, но тот категорически отказался, и отец смертельно обиделся. Утративший всякую опору в жизни, обиженный на всех и вся, старший Земцов отказал сыну от дома. Алексей продолжал звонить матери, передавал ей деньги, встречался с ней в Москве. Внуки росли, не зная деда со стороны отца.
И вот однажды вечером, когда они сидели за ужином, принесли телеграмму. Алексей взял листок, прочитал, расписался, вернулся на кухню, передал Юлии. Там было: "Вчера умер отец тчк Алексей зпт приезжай хоронить тчк Ольга". Ольга была младшей сестрой, единственной, с кем они поддерживали более-менее регулярные родственные отношения…
— Когда поедем? Я, разумеется, с тобой. — Юлия занервничала, заторопилась. Событие было печальное, хотя и давно ожидаемое, и требовало немедленных действий. — Надо вызывать маму. Детей оставим на нее.
— Никуда я не поеду. Он не хотел меня видеть при жизни. Зачем же ехать теперь, когда его уже нет? Он мне не отец.
Юлия так и рухнула на стоявший рядом стул.
— Ничего себе! Другого отца у тебя все равно нет и не было.
— Раз он не нуждался во мне живым, то, наверное, не хотел бы и моего присутствия на собственных похоронах. Пусть будет так, как он поступал при жизни. Считай, что это его последняя воля.
Ну силен, подумала тогда Юлия. Отказаться от родного отца!.. Она еще подивилась его характеру. И рассказала про это своему отцу, хотелось знать его мнение. То был единственный случай, когда они долго говорили о ее муже. Обычно отец избегал этой темы, не хваля и не ругая без дела своего зятя. Поводов быть им недовольным у Владимира Александровича почти не было. Алексей на редкость удачно вошел в их семью, принял неписаные семейные, вполне несложные, правила. Тем более что они и жили-то под одной крышей редко, и, собираясь только в летние месяцы на благоустроенной казенной даче. И Алексей всегда вел себя при этом как молодой член семьи, помощник и опора.
Тогда они все же поехали на похороны отца Алексея — Юлия сумела ему доказать, что это его долг. И в тот же вечер, когда они вернулись домой в Москву, Юлия зашла к своим родителям. Отец был дома один, и она заговорила с ним о том, что так сильно поразило ее в характере мужа. Точные слова, сказанные тогда отцом, Юлия забыла, но теперь их смысл припомнился ей. Он сказал тогда, что ей, девушке из благополучной, обеспеченной семьи, трудно представить себе, что чувствует человек, которого унизили, которому отказали от родного дома, отодвинули презрением. Алексею, можно считать, повезло — его конфликт с отцом произошел уже во взрослом возрасте, и личность его не пострадала. Но, продолжал рассуждать далее Владимир Александрович, Алексей стал очень прагматичным человеком. Он имеет теперь в основном дело с людьми, которые ему нужны, и всегда помнит при этом, что даже самые близкие люди, какими были мать и отец, однажды могут отвернуться от него. "Бойся того дня, когда перестанешь быть ему нужна. Он отсекает таких людей", — закончил отец.
Это было сказано более десяти лет назад. Юлия никогда не вспоминала потом про этот разговор. А вот теперь в самолете, на высоте, он возник перед ней во всех деталях. Она словно воочию увидела, как грустен был отец, когда это говорил, как осторожно он подбирал слова. Неужели он предвидел такой поворот, предвидел человеческую ненадежность своего зятя?
"Папочка, милый, только теперь я поняла, что ты имел в виду. Я не буду больше беспомощной и наивной, папа, даю тебе слово. Сейчас я ничего еще не решила. Мне надо подумать. Но я не позволю себя съесть — я же твоя дочь. Я буду действовать…"
Глава пятая
Они летели на большой высоте, двигатели самолета гудели ровно. Юлия потянулась, чтобы размяться, сняла воротник, покрутила головой и с наслаждением ощутила, как освободились мышцы затекшей шеи. На экране телевизора мелькали знакомые лица, шел старый французский фильм, звучали в наушниках милые голоса… Юлия уловила среди мелькающих силуэтов профиль Брижит Бардо и невольно улыбнулась ей, как старой знакомой: эта французская знаменитость была кумиром ее матери. От матери же Юлия знала, что теперь Брижит Бардо, давно бросив сцену и кино, занимается только защитой животных, давно и окончательно разочаровавшись в людях. Ну что ж, она может себе это позволить… Стихия естественности и свободы, всегда отличавшая эту блестящую женщину, выразилась и в ее пристрастиях, вкусах, привычках — надо сказать, не самых худших. А вот что будут делать наши кумиры в этом возрасте? Та же Мадонна — что она станет делать в шестьдесят лет?…
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
