– Волот увидит, – остановила она его, когда Дарко, прошёлся ладонью по упругой груди.
– Пусть.
Он вдруг осознал, что никогда не касался её так. Что же делает теперь? Но он уже не мог остановится, истома потянула пах. Руки скользнули по талии, животу. Града не сопротивлялась, напротив, оплела шею тонкими руками, словно вереск обвивает дерево, прикрыв в истоме длинные ресницы, легла на лавку, увлекая княжича за собой.
– Поцелуй меня, – выдохнула она на ухо умоляюще.
Мгновенно кровь хлынула жидким огнём по венам. Он чуть отстранился, но только для того чтобы прильнуть к её раскрывшимся тёплым устам, целовал с дикой жадностью и неистовом.
– Дарко, я не могу больше так жить, – проговорила она, отстраняясь, чтобы сделать глоток воздуха.
Княжич только лишь теперь отметил, как княжна сильно истощилась, а кожа суха и не бархатна как раньше. Она увядала на глазах, а ведь когда-то была пышущим, благоухающим цветком. Но даже сейчас, не смотря на худобу, она была не менее желанна, пахла всё так же дурманящей разум липой. Града источник света, она его грёзы, несбыточные и неосуществимые, теперь так близко, и он касается её так, как того вожделеет. Дыхание перехватилось, когда её руки, словно холодный поток воды, скользнули по груди к низу живота, пробуждая в нём бешеный вихрь. В груди яро заклокотало сердце, вынуждая его задрожать, как от озноба. Во рту пересохло, и он сглотнул от проступившей горечи, дрожа от возбуждения в объятиях любимой женщины. С ним творится что-то не то, но княжич ничего не может сделать. Уже нет.
– Покинь Волота, – прохрипел он.
Града хмыкнула.
– Ты же знаешь, что я пыталась однажды. Ничего не вышло.
Да, он знал, чёрт возьми, он и правда знал и забыл, как Волот нашёл её и приволок в город, а потом… Он не знал, что было потом. Она не рассказывала, как он этого ни требовал от неё. Но догадывался, что брат всё же посмел распустить руки. Беспомощность съедала, грызла нутро сотнями голодных крыс. Он ощутил давящую грудь вину.
– Спасибо, что ты рядом, с тобой мне не страшно, я не боюсь Волота, – вдруг сказала Града, будто прочтя в его мыслях, что он корит себя. Не дождавшись ответа, она прильнула ближе, оплетя ногами его пояс. Пальцы, хрупкие, едва тёплые, сжали его плечи, оставляя обжигающий след.
– Я попытаюсь ещё раз, но только… – она лукаво улыбнулась, оголяя белоснежные зубы, – только с тобой, – она дёрнула завязки на своём вороте, обнажая до пояса грудь, от вида которой у Дарко помутнело в голове. Он, потеряв всякую волю над собой, склонился, вбирая бледно розовый затверделый сосок, сминая её бёдра в нетерпении, придвинул ближе. Града едва слышно застонала…
– Дарко! – кто-то грубо, а быть может, ему так показалось, тряхнул его за плечо, выдёргивая из липкого сновидения.
– Вставай же! Пора нам, тебя не добудишься, – бурчал Полад.
Княжич разлепил ресницы, рассматривая в холодном утреннем свете побратима. Облегчённо откинулся на постель, кладя руку на дрожащую в судорожном дыхании грудь, пытаясь дышать размеренно и глубоко, унимая клокотавшее в груди сердце, чувствуя накалившееся до жара возбуждение внизу живота, от которого делалось даже больно. Он полежал немного в окутывающей промозглой зяби, пока остатки сна мало-помалу сходили с него неприятно и туго, как струи дождя, ко всему его всё ещё продолжало трясти, как в лихорадке.
«Надо же присниться такому!» – выругался он про себя, ненароком припоминая и Мирогоста.
Града никогда не виделась ему после её… кончины. Ко всему он никогда не имел с ней столь близких отношений, пусть и влекло его со страшной силой к ней, всегда отгонял подобные беспутные мысли и держался как можно дальше от неё, держа голову в холоде, всегда помня о том, что княжна принадлежит Волоту. Посягать на чужую жену сродни преступлению.
Хорошо бы в холодную воду.
Дарко поднялся, отойдя от сна окончательно, поправил сбившуюся одежду на себе, хмуро наблюдая за тем, как лагерь медленно собирается в путь, как гридни взнуздывают лошадей. Чернавка грела вчерашнюю оставшуюся похлёбку на костре и о чём-то весело ворковала с молодцами.
Росья, как и всегда, была почти неприметна, тихо сидела возле костра, собирая дорожную суму. Дарко быстро собрал постель, скрутив шкуру и кошму, двинулся к остальным.
– Доброе утро, – поприветствовала чернавка, явно разговорившаяся и посмелевшая. – У нас нынче отвар из лесных ягод, собрала с утра, отведай, – протянула она плошку, из которой струился пар.
– Ему не помешает зелье, а то вялый какой-то, – не упустил своего случая подтрунить над другом Полад. Верно больше не держал обиды, в этом и была отличительная черта волынянина.
Росья покосилась на чернавку, едва сдерживая улыбку, и княжич мгновенно забылся. Сегодня она выглядела как-то иначе: появился румянец на щеках и глаза сверкали каким-то детским озорством, а ещё, он не мог не отметить, Росья ныне была ослепительно хороша собой.
Дарко повернулся к чернавке, ответил умелице:
– Почему бы не отведать, если предлагают.
Он бросил наземь свёртки, усаживаясь на них, пристраиваясь в общий круг, принимая душистое питьё, а взгляд его без конца возвращался на Росью.
ГЛАВА 5. Неприкосновенность
После утренней трапезы вновь поднялись в сёдла, продолжая путь через лес. К обеду начало распогоживаться, и уже вскоре над головой воздушно парили рваные белые облака, в прорехах которых просвечивалось глубокое, как дно озера, синее небо. Так же потеплело и на душе. Тоска по дому ныне не так сильно снедала Росью, как вчера.
Вспомнила Валуя, и по спине пробежал холодок. Его появление сильно изумило. Раньше парень не оказывал никаких знаков внимания, только на вечерних посиделках, где собиралась вся Елица коротать вечера, он, бывало, поглядывал украдкой в её сторону, но не решался приближаться. А тут просто в голове не укладывалось, что тот способен так поступить. И о чём только думал!? Ведь она даже никакого повода не подавала, чтобы он почувствовал себя в праве за ней броситься в погоню. Казалось, не переживёт она стыда, и теперь старалась не пропускать в мысли случившуюся неурядицу. Всё обошлось и Слава Богам. Хотя не меньше её удивило, что княжич вот так вступился за неё. Из головы Росьи всё не выходил взгляд Дарко, полный гнева, вот же подумает теперь о ней невесть что. И про сестру пришлось лгать, что по общему сговору и согласию скрепила она узы. Если бы Валуй рассказал правду, позор бы точно настиг, вернулась бы она с Руяной восвояси, деревенские и вовсе их затоптали бы, житья им не дали. Защитила богиня-пряха, Валуй ушёл. Правда о чём они разговаривали ещё с Дарко, Росья так и не узнала, как бы ей того ни хотелось.
А тут ещё Руяна украдкой начала подшучивать, мол княжич больно засматривается на неё. Тогда Росья краснела и одёргивала чернавку, сама оглядывалась – слышит ли кто их. И чего ей в голову такое пришло? Присматривается наверняка из-за Валуя. Вспомнив его в очередной раз, Росья передёрнула плечами.
