– Ты – наивная дурочка, поняла? Запомни раз и навсегда – верить никому нельзя.
– Да-да, конечно, поняла, особенно тебе. Но я же тебе сначала поверила, а ты продолжаешь сочинять какие-то небылицы, путаешь меня. Путаешь и пугаешь, вот. Сейчас напоил и рассказываешь о том, что ты украл деньги у покойника. А что, если ты и сейчас мне врешь? Выдумал какого-то миллионера Поливанова со стервой женой…
– Открой интернет и сама почитай.
– Да я-то почитаю, но как узнать, у него ты украл деньги или нет?
– Хорошо. Тогда не верь. И вообще, можешь хоть сейчас вернуться в свой Михайловск, прийти к жениху и извиниться перед ним. И пусть он расплачивается с твоими кредиторами, выкупает твою квартиру. И будете вы жить с ним долго и счастливо. А каждую ночь он будет…
– Хватит, – нахмурилась она, представляя себе все то, что он сказал. Ее замутило. – Ты тоже мне кое-что пообещал, но пока что ничего не сделал. Сказал, что отправишь деньги, заплатишь по долгам…
– Я передумал.
Надя вмиг протрезвела. Выпрямилась на стуле. Вот дура! Что она наделала? И как теперь выбраться из всего этого? Да ей бежать надо и как можно скорее!
– Так, я пошла. – Она поднялась, но ноги почему-то не слушались ее, и она снова рухнула на стул.
– Ты куда? Я же не отказываюсь платить, ты неправильно меня поняла!
– Я что, глухая? Ты только что сказал мне, что передумал.
– Да, я считаю, что не надо светиться в банках, все эти переводы… Надо быть осторожнее. Думаю, я сам вернусь в Михайловск и обойду всех твоих знакомых. Отдам им деньги и возьму расписки. Потом пойду в банк, где у тебя оформлена ипотека, и закрою твой долг. Правда, должен сразу предупредить, что никакой финансовой информации мне не скажут, включая остаток долга (это я к примеру) и твои данные, и сделать частично-досрочное или полное погашение я тоже не смогу. Но главное – что ты ничего не будешь должна банку, и когда захочешь, вернешься в свой Михайловск и все оформишь надлежащим образом. Я помогу тебе в этом, если ты, конечно, до этого не бросишь меня.
Она не знала, как отреагировать на его слова. Ну все было странно, неестественно. Обычно бросали ее, а тут этот роскошный мужчина боится, что бросят его. Это как же его припекло и как же ему сейчас страшно, если он вцепился в нее и боится отпустить! И все эти страхи связаны с тем преступлением, что он совершил. Не иначе.
Надя подняла голову к лепному потолку, увидела медленно спускающегося на тонкой паутинке паучка, который еще немного – и опустится в тарелку, и усмехнулась. Вообще-то она хотела обратиться мысленно к маме, спросить ее, правильно ли она сделала, что связалась с незнакомым ей парнем. Но потом решила, что это совсем уж как-то стыдно – обращаться к маме, глядя на грязноватый потолок убогого ресторана, где она вот уже часа два как пьет шампанское (купленное, кстати, на украденные деньги), заедая его икрой (вкуса которой не понимает), и думает о том, поцелует ли ее Григорий, когда они вернутся в гостиницу, или нет.
Скорее всего, мама покрутила бы пальцем у виска, мол, ты что, дочка, спятила? Ты куда влипла? Хочешь в тюрьму?
Но что теперь об этом думать, когда все уже случилось и из двух зол она выбрала (как она тогда посчитала) меньшее. Предпочла путешествие в Петербург с красивым парнем браку со старым скупщиком.
«Мама, а где гарантии, что Семен не обманул бы меня? Почему я должна была поверить именно ему? А вдруг он какой-нибудь извращенец или просто негодяй? Он мог оказаться скупым, жестоким, эгоистичным! Я же его совсем не знаю!»
– Так ты вернешься в Михайловск?
– Ну да. Заодно узнаю, что там случилось с той женщиной, Наташей.
Ух… Вот еще проблема! Она не то что забыла про нее, просто так много всего произошло, что все ее мысли и чувства теперь работали совершенно в другом направлении. В сущности, оно и правильно. Будь она виновна, то наверняка только об этой смерти бы и думала. А так… Все окружение убеждало ее в том, что Наташа отравилась до того, как пришла на поминки. Выпила какую-нибудь гадость или подобрала на помойке несвежую пищу да и траванулась.
– Ладно, хорошо. Поезжай.
Она вдруг поймала себя на том, что ей даже хочется побыть какое-то время совсем одной, обо всем хорошенько подумать, прийти в себя. Пусть едет, конечно. К тому же эта поездка окончательно расставит все по своим местам. Ведь если он вернется с расписками и банковскими чеками – доказательствами того, что он расплатился с ее долгами, то, возможно, она окончательно успокоится хотя бы на этот счет. Да, опасность того, что его ищут, останется, зато она будет уверена в том, что он действительно неравнодушен к ней, и он станет, пожалуй, единственным мужчиной в ее жизни, который реально помог ей. Пусть даже при помощи краденых денег. Значит, он питает к ней какие-то чувства. Ведь другой на его месте мог бы просто забрать из-под ее кровати сумку с деньгами и отправиться куда угодно без нее. Не такая уж она и красавица… Хотя нет, конечно, она красивая, ей многие об этом говорили. Другое дело, что она в последнее время совсем перестала следить за собой, да и одеваться стала хуже некуда. Забыла дорогу в парикмахерский салон, покупала себе на рынке самую дешевую косметику, запустила ногти на руках и ногах. Да вообще себя запустила. И это удивительно, что Григорий, московский адвокат (если он, конечно, снова не обманул ее), избалованный женщинами, обратил внимание на нее. Да еще и при таких обстоятельствах!
И вдруг она почувствовала, как на лбу ее выступила испарина.
– Гриша…
Она не знала, как ему это сказать. Она часто задышала, на нее накатила волна дурноты.
– Что случилось?
– Когда Наташа умерла… Ты же помнишь, Семен вызвал полицию, «Скорую помощь», приехала группа экспертов, они же осматривали квартиру, брали на экспертизу остатки еды и водки, часа три работала группа. И в это время сумка с деньгами лежала у меня в спальне под кроватью?
Григорий поджал губы. Так делают, когда чувствуют свою вину или досаду. Он смотрел на нее с минуту, не проронив ни звука.
– То есть когда ты понял, что вот сейчас приедет полиция, ты решил просто подставить меня? Подсунул мне краденые деньги и улизнул? А потом, словно для того чтобы проверить, не загребли ли меня в ментовку за эти деньги, и вообще узнать, что с ними стало, на месте ли они, заявился ко мне ночью, типа герой, пришел спасать меня от домогательств жениха? Что я сделала тебе плохого? Что?
Он по-прежнему молчал, глядя на нее. Вероятно, ему и нечего было сказать.
– Григорий, почему ты не взял деньги с собой?
– Да как бы я взял сумку у всех на глазах? Ведь твой Семен запер квартиру, ты не знала? Все ждали появления полиции и «Скорой помощи». И далеко не все, кто там находился в момент смерти Наташи, все это время сидели на своих местах, в столовой. Некоторые разбрелись по квартире, курили, разговаривали. Семен твой никого не выпустил. Он вообще, надо ему отдать должное, повел себя очень даже достойно, все сделал, чтобы взять на себя эти хлопоты. Пока ты в каком-то оцепенении сидела за столом и была вообще никакая, несколько человек, женщин, зашли в твою спальню, расположились на кровати, а одна и вовсе прилегла. Переела. Все держались за животы. Потом еще одна забралась на кровать, типа села, устроившись на твоих подушках. Мужчина какой-то зашел, сел на пуф перед зеркалом и вертел в руках твои пузырьки, баночки с кремами. Все были далеко не трезвые и тем не менее то и дело возвращались к столу, чтобы еще выпить. Правда, откупоривали найденные на кухне новые бутылки. Представь, как они набрались, что не побоялись даже пить водку, от которой могла умереть та женщина… Они не воспринимали всерьез ее смерть. Для них она была обречена с того самого дня, когда стала зависимой, алкоголичкой.
