Книга Избранник Небес - Алек Кадеш

— Это абсолютно невероятно. Взгляните, пожалуйста, еще раз внимательнее на фото. Подделка, выполненная с таким доскональным знанием аккадской пиктографии, не представляется возможной. Перед нами не примитивная топорная работа шарлатанов вроде камня Гавриила, на котором те даже поленились вырезать текст, а просто взяли и тупо нанесли его чернилами, как будто во всем Израиле в одночасье исчез пергамент. Специалист подделку видит сразу, потому что от нее несет фальшью на километр. Но в нашем случае позитивным является еще и то, что эти туманные полунамеки, как вы говорите, имеют настолько ненавязчивое отражение в аккадском эпосе, что даже опытный специалист не придал бы им серьезного значения. И если в упомянутой мной истории с камнем Гавриила создатели лжеисторических сенсаций безусловно надеялись очень выгодно продать свою «находку», выставив Иисуса в роли обычного подражателя некоего лжемессии Симона, а не сына Божьего, то ни о чем подобном в нашей ситуации и речи быть не может. Вся эта аккадская белиберда интересна лишь очень узкому кругу специалистов. Да и история с ритуалом, по правде сказать, выглядит не больше, чем красивая сказка, и шарлатаны, понимая, что никто на нее не купится, вряд ли вообще стали бы терять на такую подделку время.

— Но ведь мы же с вами купились, — улыбнулся Белуджи, а затем искренне рассмеялся, увидев, как профессор застыл с открытым ртом, осознав, что в попытке развеять сомнения медиамагната насчет подделки здорово перегнул палку, преподнеся древнюю легенду, как миф.

Джино отклонился назад и, отцепив его пальцы от рукава пиджака, ровным спокойным голосом спросил:

— Поясните мне в двух словах хотя бы, на чем основывается ваша уверенность?

— Пока что я не готов вот так сразу ответить, но в переведенных еще профессором Шарлем Фоссе[42] текстах есть интересный момент, на который он ссылался как на скрытый намек, раскрывающий ключ к пониманию этого ритуала.

— Ну и что же это за намек?

В глазах профессора мелькнул проблеск надежды. Он понял, что еще не все потеряно, и попытался объяснить причину, по которой его интуиция дала «зеленый свет» уже через полминуты после того, как фотографии попали в его руки:

— Самое древнее известное науке на сегодняшний день письмо аккадцев и шумеров было пиктографическим — это когда предметы изображались в виде рисунков. Позже появилась первая клинопись, насчитывающая более шестисот знаков. Поскольку почти каждый знак имел довольно много значений, эту письменность знали лишь немногие переписчики и жрецы, ну и ваш покорный слуга, посвятивший ее изучению всю свою жизнь. Текст, который профессор Фоссе преподносил, как ключ к пониманию смысла ритуала, как раз и наводит нас на простую и ясную мысль о том, что при помощи подходящей словесной формулы можно легко изменять порядок вещей и даже повелевать ими. Я полагаю, вам интересно будет это услышать.

Поправив очки, профессор достал из старого потертого портфеля середины прошлого века такую же потрепанную книгу и принялся довольно бегло читать: «Тогда они положили посередине на сапфировый пол одеяние и сказали Мардуку, старшему над собой: „Пусть воля твоя, о, Господин, будет верховной над всеми богами. Уничтожение и сотворение — что ты не скажешь, все будет явлено. Прикажи, и это одеяние исчезнет. Дай ему противоположный приказ, и одеяние снова появится“. Мардук сделал так, как боги сказали, и все произошло в точности так, как они и говорили».

— Кстати, именно бог Мардук, согласно легенде, дал указание шумерам построить земное подобие небесного Вавилона. Аккадское слово «бабилу» означает не что иное, как «врата бога». Знаменитая Вавилонская башня являлась всего лишь величественным храмом, посвященным Мардуку, а не проявлением человеческого безумия и бунтарства против Всевышнего, как это расписано в ярких красках в Библии.

С видом победителя, как будто он привел неопровержимые доказательства своей правоты, профессор продолжил:

— Слово являлось основным инструментом богов аккадского пантеона, да и не только аккадского. Мы все хорошо помним первую главу Библии: «И сказал Всесильный: Да будет свет, — и стал свет» и так далее. Именно посредством слова Бог творил свой замысел. Вот почему сила магической формулы заклинания не вызывает никаких сомнений.

Телефонный звонок, раздавшийся в комнате отдыха, прервал монолог профессора. Белуджи поднял трубку и услышал в ней голос своего секретаря:

— Том просил передать, что уже установил личность господина, который прибыл с торговцем антиквариатом, и ожидает его в приемной. Он вовсе не бедуин из Ирака, обнаруживший пещеру, как его представил господин Оскан, а его бывший сослуживец — полковник иракской разведки Рашид Намаз.

— Благодарю вас, Гертруда. Передайте ему, что все идет по плану, и через пять минут он может вместе с «бедуином» зайти в кабинет.

Положив трубку, он взял с журнального столика фотографию и, приподняв ее, подошел ближе к окну, как будто хотел рассмотреть на ней водяные знаки, как на денежной купюре.

— Ну что же, пожалуй, меня не столько убедили ваши аргументы, которых попросту нет, сколько ваша искренняя вера в эту заманчивую легенду о продлении жизни. Однако мы с вами заболтались, и нам пора вернуться к нашим гостям с Востока.

Медиамагнат вежливо пропустил вперед ученого и, когда тот, проходя мимо, вот так просто взял и хлопнул его по животу тыльной стороной ладони со словами: «В вашем возрасте нужно следить за животиком, пока он не перерос в пивное брюхо», — Белуджи в очередной раз удивился детской непосредственности профессора, который за пять минут до этого чуть не оторвал пуговицы на рукаве его костюма.

«Когда говорят, что все гении немного чокнутые, это явно слишком мягкое выражение, не вполне точно передающее всю степень их сумасшествия. Они чокнутые на всю катушку», — подумал Джино и, улыбнувшись, сделал вид, что дикая выходка Штеймана не выходит за принятые рамки приличия в общении между едва успевшими познакомиться людьми.

Закрывая за собой дверь комнаты отдыха, он мельком бросил взгляд на ожидающего в кабинете оптового продавца артефактов, хранящихся в гробницах древних царей Междуречья.