Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
и, как всегда бывает с предельным отчаянием, наступили наши черные дни. не осталось ни вина, ни удачи, ничего. никаких кредитов больше ни у хозяйки, ни в винной лавке, я решил поставить будильник на 5:30 утра и сходить на Фермерский Рабочий Рынок, но даже часы как надо не работали. они когда-то сломались, и я их вскрыл починить. там лопнула пружина, а чтоб снова заработала, можно было только отломать у нее кусочек и подцепить снова, все закрыть обратно и завести. если хотите знать, что с будильником делает укороченная пружина — да и с другими часами, наверно, тоже, — я вам расскажу. чем короче пружина, тем быстрее крутятся минутная стрелка и часовая. сбрендили часы, в общем, и когда мы уставали ебаться ради успокоения, бывало, наблюдали за этими часами и пытались определить, сколько времени на самом деле. видно было, как минутная стрелка скачет, — как же мы над нею ржали.
потом однажды — а вычислили где-то за неделю — мы обнаружили, что часы проходят тридцать часов за каждые двенадцать действительного времени. к тому же их нужно было заводить раз в 7 или 8 часов, иначе они останавливались, иногда мы просыпались, смотрели на часы и не могли врубиться, сколько сейчас времени.
— ну блядь, крошка, — говорил я, — неужели ты не можешь эту дрянь вычислить? часы идут в 2 с половиной раза быстрее положенного. все просто.
— ага, а сколько времени было, когда мы последний раз их ставили? — спрашивала она.
— черт его знает, крошка, я пьяный был.
— ты б лучше их завел, а то остановятся.
— ладно.
я их заводил, и мы еблись.
поэтому в то утро, когда я решил сходить на Фермерский Рабочий Рынок, часы работать не хотели. мы где-то нарыли бутылку вина и медленно ее выпили. я смотрел на эти часы, не зная, что они хотят сказать, и, боясь пропустить ранний подъем, только лежал в постели и не спал всю ночь, потом встал, оделся и пошел на ту улицу в Сан-Педро. там все стояли и вроде бы ждали, в витринах лежало довольно много помидоров, и я умыкнул два или 3 и съел. висела большая черная доска: В БЕЙКЕРСФИЛД НУЖНЫ СБОРЩИКИ ХЛОПКА. ПИТАНИЕ И ЖИЛЬЕ, что это еще за херотень? хлопок в Бейкерсфилде, Калифорния? я-то думал, что Эли Уитни и волокноотделитель[18] положили этому конец. потом подъехал большой грузовик, и обнаружилось, что нужны еще и сборщики помидоров. вот же срань, Линду надолго оставлять одну в постели мне не хотелось. она никогда одна не залеживалась, однако я решил попробовать. все начали карабкаться в кузов. я подождал, пока на борт не заберутся дамы — а среди них были объемистые. все влезли, и тут стал карабкаться я. здоровенный мексиканец, явно нарядчик, принялся закрывать задний борт:
— простите, сеньор, мест нет! — они уехали без меня.
к тому времени случилось почти 9 вечера, и прогулка до ночлежки заняла у меня еще час. я проходил мимо хорошо одетых, глупых на вид людей, один раз меня чуть не переехал какой-то злюка в черном «кадиллаке». уж и не знаю, какого рожна он злился. может, из-за погоды. жаркий день стоял. в ночлежке пришлось переть по лестнице пехом, поскольку лифт располагался в аккурат возле хозяйкиной двери, и хозяйка постоянно с ним еблась: то медяшку драит, то просто шпионит, задница.
до верху — 6 этажей; взобравшись, я услышал из своей комнаты хохот. Линда, сука, не слишком долго меня дожидалась, ладно, жопу надеру и ей, и ему. я открыл дверь.
там сидели Линда, Джини и Ева.
— Дорогулечка! — сказала Линда, подошла ко мне. разоделась — даже напялила высокие каблуки. языком чуть ли не гланды мне достала, когда мы поцеловались, — Джини только что получила первое в жизни пособие, а Ева уже давно на нем сидит! это и празднуем!
портвейна — хоть залейся. я зашел, принял ванну, а потом вышел в одних трусах. мне всегда нравится ногами щегольнуть. у меня — здоровеннейшая, мощнейшая пара ног, что я только видел на мужиках. остальной я не очень. и вот я сел в своих рваных трусах, задрал ноги на кофейный столик.
— ёбть! поглядите только на эти ноги! — сказала Джини.
— ага, ага, — поддакнула Ева.
Линда улыбнулась, мне нацедили вина.
сами знаете, как оно бывает. мы пили и болтали, болтали и пили. девчонки сгоняли еще за пойлом, еще поболтали. стрелки описывали круг за кругом. вскоре стемнело, я уже пил в одиночестве, так и остался в драных трусах. Джини ушла в спальню и вырубилась на кровати. Ева отключилась на кушетке, а Линда — на кожаном диванчике в коридоре перед ванной. я по-прежнему не понимал, почему тот мексиканец захлопнул передо мною борт. я был несчастен.
я зашел в спальню и забрался в постель к Джини. крупная она была женщина — и голая. я начал целовать ее груди, впиваясь в них.
— эй, ты чего делаешь?
— чего делаю? собираюсь тебя выебать!
я вложил палец ей в пизду и подвигал им взад-вперед.
— я тебя сейчас выебу!
— нет! Линда же меня убьет!
— она не узнает!
я влез на нее и МЕДЛЕННО МЕДЛЕННО ТИХОНЬКО так, чтобы не лязгнула ни одна пружина, чтобы ни звука, скользнул им внутрь-наружу внутрь-наружу МЕДЛЕННО-МЕДЛЕННО так, что когда кончал, то думал, что не кончу никогда. лучшая ебля в моей жизни, и когда я подтирался простынями, мне в голову пришла мысль — может быть, Человечество столетиями ебется неправильно.
потом я ушел, сел в темноте, еще немного выпил. не помню, сколько я так просидел. но выпил довольно много. затем пошел к Еве. к той, что на пособии. эта была жирной, слегка морщинистой, но у нее были очень сексуальные губы, непристойно сексуальные губы, аж противно. я начал целовать этот ужасный и прекрасный рот. она совершенно не противилась. раздвинула ноги, и я вставил. свинья она была порядочная — пердела, хрюкала, сопела и елозила подо мной. кончил я не так, как с Джини — долго и трепетно, — а плюх-плюх, и баста. встал. и не успел даже отойти к креслу, как она уже храпела вновь. поразительно — ебется, как дышит — и все ей до лампочки. каждая тетка ебется чуточку по-другому: потому-то мужику и нет покоя, тем они его и ловят.
я сел и еще выпил, размышляя о том, как этот вонючий сукин сын, что бортом командовал, со мною поступил. вежливость не окупается. потом начал думать о пособии по безработице. интересно, можно ли неженатым мужчине и женщине на него записаться? нет, конечно. они должны сдохнуть от голода. а любовь — какое-то неприличное слово. но именно это между нами с Линдой и происходит — любовь. потому мы и голодаем вместе, пьем вместе, живем вместе. что означает женитьба? женитьба означает освященную ЕБЛЮ, а освященная ЕБЛЯ всегда и неизменно становится СКУЧНОЙ, превращается в РАБОТУ. однако именно этого хочет мир: нищего остолопа, загнанного в капкан и несчастного, да еще и с работой. ну его в жопу, я уж лучше в трущобы перееду, а Линду к Большому Эдди переселю. Большой Эдди — кретин, но хоть одежды ей купит, а живот стейками набьет, я ж и на такое не способен.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
