Книга Кочевые народы степей и Киевская Русь - Петр Толочко

С торками — этническими родственниками печенегов и половцев — русские познакомились сравнительно рано. И знакомство это было вполне благоприятным. Согласно свидетельству летописи, торки выступали союзниками Владимира Святославича, принимали участие в его походе на Волжскую Болгарию. «В лѣто 6493. Иде Володимеръ на Болгары съ Добрынею, съ уемъ своимъ, в лодьях, а торки берегомъ приведе на конихъ: и побѣди болгары»[109].

Из лаконичного летописного сообщения неясно, о каких торках идет речь. В это время они еще не были обитателями южнорусских степей. Только в начале XI в. кочевые орды торков, известных в византийских хрониках под именем узов, а в восточных сочинениях — гузов, массово хлынут в земли, занимаемые печенегами, и потеснят их. Можно предположить, что в летописной статье 985 г. речь идет о печенежско-гузском корпусе, находившемся в городе Саркеле и его округе. Как полагают историки, Саркел после взятия его Святославом превратился в форпост Руси, но печенежско-гузский гарнизон в нем остался. На его основе здесь вырастало новое политическое образование: печенежско-гузская орда, перешедшая под административную власть Руси[110]. Предположение об участии в походе 985 г. саркельских гузов кажется более естественным, нежели вывод об их нижневолжских соплеменниках, отстоявших от границ Руси на многие сотни километров.

К середине XI в. торки стали непосредственными южными соседями Руси. Как и их предшественники печенеги, они, надо думать, не упускали случая поживиться за счет оседлого населения. В 1055 г. русские осуществили первый поход против торков в район устья Сулы и нанесли им поражение. «В то же лѣто иде Всеволод (Ярославич. — П. Т.) на Торкы зимѣ къ Вошю, и побѣди Торкы»[111].

Потерпев поражение, торки тем не менее не отказались от грабительских походов на южнорусские земли. Это вызвало консолидацию русских князей, и в 1060 г. они осуществляют грандиозный поход на торков. Свои дружины привели Изяслав Киевский, Святослав Черниговский, Всеволод Переяславльский и Всеслав Полоцкий. «Того же лѣта Изяславъ, и Святославу и Всеволодь, и Всеславъ, совокупивше воя бещислены, и поидоша на конихъ и лодьяхь, бещисленое множество, на Торкы».

Но сражение не состоялось — торки испугались русского войска и ушли в степь. Летописец с удовлетворением отметил, что торческая угроза Руси перестала существовать. Более того — ему казалось, что торки после этого вообще исчезли с лица земли. «И се слышавше Торци, убоявьшеся, пробѣгоша и до сего дни, и помроша бѣгающе, Божиимъ гнѣвомъ гоними, овии отъ зимы, друзии же гладомъ, инии же моромъ и судомъ Божиимъ; и такъ Богъ избави крестьяны отъ поганыхъ»[112].

Здесь летописец выдал желаемое за действительное. Торки не только не исчезли, но превратились в беспокойных подданных Руси. Поселенные в южнорусском пограничье, они далеко не всегда были послушными вассалами. В 1080 г. торки вышли из повиновения, и для их усмирения великий киевский князь Всеволод вынужден был послать военную дружину во главе с сыном Владимиром. «В лѣто 6588. Заратишася Торци Переяславльстии на Русь, Всеволодь же посла на нь сына своего Володимера, Володимеръ же шедь побывъ Торки»[113]. В цитированной статье особый интерес представляет летописное уточнение — «торки переяславльские». Оно указывает на то, что были и другие торки — «киевские» или «черниговские».

После акции 1080 г. торки стали более послушными и совместно с русскими выступали против половцев. Об этом со всей очевидностью свидетельствует летописная статья 1095 г. Переяславльский князь Владимир Мономах направил киевского воеводу Славяту с дружиной против половцев, а в помощь ему придал торков. Хитроумный план освобождения сына Святослава и разгрома дружины половецкого хана Китана, по-видимому, мог иметь успех только при участии в предварительных переговорах торков — как сородичей половцев. Примечательно, что и хана Итларя Владимир заманил в ловушку с помощью своего отрока Баидюка, который, скорее всего, также происходил из торческого рода.

Торки, печенеги и берендеи упоминаются в драматических событиях на Руси 1097 г., связанных с коварным ослеплением теребовльского князя Василька и попыткой волынского князя Давида завладеть его вотчиной. Из сбивчивого рассказа Василька не совсем ясно, в качестве кого приходили к нему торки. Обращаясь к послу Василию, князь заявляет: «Повѣдаю ти: по истинѣ яко наведе на мя Богъ за мое узвышенье, яко прииде ми вѣсть, яко идуть ко мнѣ Береньдичи, и Печенѣзи, и Торци, и се рекохъ въ умѣ своемь: оже ми будуть Бериндичи и Торцы и Печенѣзи»[114].

С одной стороны, торки пришли к Васильку, как он сам заявляет, из-за его высокоумия, а с другой — он как бы и рад этому приходу. «Поидоша Береньдичи ко мнѣ, и веселяся серце мое, и възвеселися умъ мой, и низложи мя Богъ и смѣри мя»[115].

Под 1103 г. летопись сообщает о крупной победе русских полков под началом Владимира Мономаха над половцами. Летописец уточняет, что русские при этом овладели вежами не только половцев, но и торков, и вывели их на Русь. «Взяша бо тогда скоты и овцѣ и кони и вельблуды, и вежѣ с добытком и съ челядью, и заяша Печенѣги и Торъки с вежами. И придоша в Русь с полономъ великымъ»[116].

Выведенные от половцев торки были расселены Мономахом и Святополком на южных рубежах своих княжеств, надо думать, с обязательством нести здесь пограничную сторожевую службу. Об этом можно судить на основании сообщения летописи 1105 г. Половецкий хан Боняк, вторгшийся в южные пределы Киевской земли и дошедший до города Заруба, встретил здесь сопротивление торков и берендеев. К сожалению для Руси, победа осталась за Боняком. «Того же лѣта пришедъ Бонякъ зимѣ на Зарубѣ и победи Торкы и Берендѣѣ»[117].