— Вот, вся твоя голая правда.
— Почему «Ниоле-2». А где «1»?
— А это первые, темные совсем. Наш первый…
Он сделал паузу, словно подыскивая слова.
— …эксперимент. Я тебе говорил… Но, если хочешь, я тоже могу отдать.
Сергей нашел в держателе дискету и положил туда же.
— Теперь стирай… Как условились.
— Сделай сам. Я тебе доверяю.
— Я этого делать не буду.
— Почему это?
— Рука не поднимается… Как я могу стереть свою музу?!! Ты хоть понимаешь?!
— Нет, не понимаю, — повела она плечами, отводя глаза.
Сергей с тайным, немного пакостным удовольствием улавливал, как она польщена таким трепетным отношением к своей персоне.
— Я даже присутствовать при этом не желаю. Как при экзекуции.
Он встал и пошел на кухню.
— Чаю попьем? — спросил он, вернувшись.
Ниоле сидела у компьютера в той же позе.
«Проняло девушку… Жестокий я — мучаю, бедную, как хочу».
— Наверное, мне домой пора, — неуверенно сказала она.
— Так ты же свободна. Надо еще кое-что обсудить.
— Например?
— Надо ли нам включать в альбом раздел, посвященный стриптизу. Или нудизму-натуризму с дедушкой Лениным, например. Или с императорской семьей.
В эссе Ниоле упоминала, что эти непримиримые политические оппоненты, оба с немецкими корнями, были в равной степени любителями «понудить». Эта мысль очень забавляла Сергея — хороший коллажик мог бы получиться…
— Сам решай, — сказала она.
— Ну уж нет — ты у нас за концепцию ответственная. Так будем или не будем?
— Тогда давай о стриптизе сделаем. О политике — как получится. Собственно, эта моя работа и выросла из заметок о российском стриптизе.
— «Эти танцы неглиже — вовсе не стриптиз уже?» — рассмеялся он.
— Запомнил? — тоже улыбнулась она.
— Как такую рифму забудешь!
— А такое — «От стыда совсем не млея, для вас танцует Орхидея».
— Класс! А это что?
— Да так, сейчас в голову пришло, — откровенно засмеялась Ниоле. — У них там такие псевдонимы!
— Да, я читал. А нормальные стихи ты пишешь?
— Редко… Времени нет.
— Жаль. Я б твои вирши поиллюстрировал. Уж парадный портрет-то для форзаца сделал бы.
Они замолчали, глядя друг другу в глаза. В кухне отчаянно засвистел чайник.
— У, подлый! Пошли, а то ведь не отстанет.
Ни ей, ни ему чаю совсем не хотелось. Ниоле просто сидела над кружкой, а Сергей смотрел на Ниоле.
— Останешься? — наконец спросил он севшим голосом.
Ниоле едва заметно кивнула, не отрываясь от созерцания остывающего чая.
— Какая-нибудь футболочка найдется? — спросила она как бы между прочим.
— Да найдем… Мама мне их каждый раз дарит, когда я приезжаю…
— Мама? — искоса взглянула она.
— А кто же еще? Девушки мне парфюм дико дорогой дарят, помнится.
Сергей сидел за компьютером, от нечего делать сортируя снимки для альбома. Ниоле вернулась из душа одетая в темно-синюю футболку, которая на ней смотрелась как туника. Он повернулся и с интересом уставился на бледно-розовые ноги Ниоле, видные почти целиком.
— «Раздеваемся в быту, не скрывая красоту» — я точно цитирую?
Ниоле хихикнула, умильно на него глядя, но промолчала, подойдя вплотную.
— Почему уродливая мужская одежда порой так дивно украшает женщин, а? — спросил он, обнимая ее за талию.
— Наверное, по контрасту.
Одной рукой плотно гладя ее по упругому заду, Сергей, с трудом попадая стрелкой в нужные окошки, выключил компьютер. В комнате стало совсем тихо.
— Подождешь немного? — спросил Сергей с надеждой, словно Ниоле могла уйти немедленно и прямо в его майке. — Я сейчас.
Вернувшись, он нашел Ниоле в предусмотрительно разобранной им постели. Она оставила горящей одну лампочку в изголовье.
— Ох, бельчонок!.. — застонал Сергей, откидывая одеяло и обнимая Ниоле.
Ее ручки нетерпеливо растянули на нем пояс банного халата и скользнули по груди и дальше на плечи, скидывая с него одежду. Сергей довершил собственное обнажение, выкинув халат куда-то себе за спину.
— А это снять нельзя было? — недовольно пробурчал он, сдирая с нее футболку и трусики.
Он всем телом приник к ее мягкой, нежной плоти, и Ниоле ответила ему глубоким, чуть жалобный вздохом.
— Кошечка, я ждать не могу, извини, — простонал он и, отделавшись от прелюдии поспешным поцелуем, сразу вошел в нее.
Кажется, она была не против, расслабившись, обнимая его чуть неловко и поэтому ужасно трогательно и волнующе.
«Так вот чем отличается «дать» от «отдаваться»…» — смутно промелькнуло в его голове.
Ниоле именно ему отдавалась, а не… как девочки-модельки. Он только сейчас это понял.
Сергей очень старался показать себя умелым любовником, не оставив на теле Ниоле ни одного необласканного места, и решил закончить, только почувствовав соленую влагу на ее лице.
— …Сережа, это для меня… слишком, — прошептала она, когда в ней чуть улеглась поднятая им буря и она сама ослабила объятия. — Не надо так, а?
— Родная, как я могу контролировать свои чувства, — проговорил Сергей, отстраняясь, чтобы посмотреть на нее. — Я ведь не знаю — может, ты со мной в последний раз? Завтра я тебе надоем, и прости-прощай, бедный художник!
— Ну что ты… Зачем ты так говоришь?
Сергей лег рядом, а Ниоле положила голову ему на плечо.
— Я буду с тобой, пока ты сам этого захочешь…
— Это ответ настоящей музы!
— Выключи свет, а? У меня глаза устали.
Сергей протянул руку и щелкнул выключателем. Электронные часы на столике рядом показывали без двадцати одиннадцать.
«Успеем и отдохнуть, и утомиться, и не один раз, рыжик», — умиротворенно подумал Сергей, тоже прикрывая глаза.
Утром они позавтракали вместе, и Ниоле уехала к себе, попросив не провожать ее. Дискету со своими «нюшками» она увезла с собой. Это был своеобразный тест, который Ниоле пока не прошла.
«Она не доверяет мне полностью… — с легкой горечью подумал Сергей. — Ну что ж, значит, в вечном поединке страсти с разумом пока ведет разум».
Сергей еще раз проглядел отснятый материал — мало, мало… На одну треть от того, что надо. И что же дальше?.. Он открыл файл с Ниолиными изысками.
