Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Таким был человек, спровоцировавший Первый крестовый поход – предприятие, ставшее поворотным моментом в истории и развитии нашего мира в Средние века. Но после отражения наступления норманнов и окончательного разгрома печенегов империя ромеев, казалось бы, пошла на поправку. Почему же в таком случае в 1095 году Византии потребовалась помощь извне для защиты от турок?
3. Стабильность на Востоке
Когда Алексей I взошел на трон, Византийская империя находилась под сильным давлением – ей угрожали набеги агрессивных соседей, ее ослабленная экономика рушилась, она была охвачена распрями. Если смотреть на ситуацию через искажающую призму Первого крестового похода, то может показаться, что основная из грозящих империи опасностей исходила от турок, наступающих с востока. Именно такое впечатление возникает после прочтения труда Анны Комнины. Ее слова заставляют предположить, что к моменту прихода Алексея I к власти турки уже полностью овладели Малой Азией. На самом же деле в 1080-х годах ситуация в Анатолии была относительно стабильной, ведь отношения между Византией и турками в первые годы правления Алексея I были, в принципе, прочными, а бывшие противники вели себя прагматично и учитывали интересы друг друга. Лишь в начале 1090-х годов, то есть непосредственно перед началом Первого крестового похода, ситуация в восточных провинциях империи начала резко ухудшаться. Иными словами, конфликт с мусульманским миром никоим образом не был неизбежным; создается впечатление, что разрыв отношений между христианами и мусульманами в конце XI века стал результатом непредсказуемых процессов – политических и военных, а не конфликта двух культур. Однако в интересах Анны Комнины было создать противоположное впечатление, и это впечатление сохраняется на протяжении многих столетий.
В первые годы царствования внимание нового императора было обращено на норманнов и печенегов. Положение Византии в Малой Азии выглядело довольно устойчивым: там было много населенных пунктов, которые за десятилетие после сражения при Манцикерте оказывали серьезное сопротивление туркам и продолжали держаться и после восшествия Алексея I на престол. Во многих случаях причиной успешного сопротивления были эффективные действия местных властей, а не помощь Константинополя. Например, обороной области вокруг Трапезунда на северном побережье Малой Азии руководил Феодор Гавра, отпрыск одного из самых могущественных семейств города. Ярость, с которой Гавра защищал земли вокруг Трапезунда, была такова, что турки с восхищением упоминали ее спустя столетие в лирической поэме о завоевании Малой Азии{136}. Обширным районом вокруг города Амасья в 1070-х годах в высшей степени эффективно управлял норманн Руссель де Байоль, который сначала находился на императорской службе, но затем провозгласил независимость от Византии, так был выведен из себя отсутствием поддержки от правительства. Этот чужеземец пользовался огромной популярностью у местного населения, которое буквально носило его на руках в благодарность за защиту, которую он обеспечивал{137}.
Византийские полководцы удерживали населенные пункты далеко на восточных окраинах Анатолии и даже на Кавказе. Трое сыновей Мандала, по словам одного закавказского летописца, «римские магнаты», в 1080–1081 годах занимали опорные пункты в районе Кесарии, вероятно действуя от имени империи, а не с выгодой для себя{138}. Василий Апокап контролировал важный город Эдессу как до узурпации власти Алексеем I, так и после нее, если судить по свинцовым печатям, отлитым в его честь{139}. Подобным образом, назначение Никифором III (предшественником Алексея на троне) нового правителя Месопотамии в 1078 году указывает на то, что в области, расположенной в сотнях километров восточнее Константинополя, у Византии были интересы, которые она считала необходимым защищать{140}.
Некоторые византийские военачальники отлично устроились в восточных провинциях. Самый известный из них – Филарет Врахамий. Карьера этого талантливого полководца остановилась, когда он отказался поддержать Михаила VII Дуку, преемника Романа IV Диогена, ставшего императором в 1071 году. Пока империю в 1070-х годах сотрясали один мятеж за другим, Филарет подчинил много городов, крепостей и территорий, обеспечив себе мощную политическую поддержку. После прихода к власти Алексея I его власть ничуть не уменьшилась: к началу 1080-х годов Филарет контролировал важные города Мараш[17] и Мелитену[18], а также бо́льшую часть Киликии[19]. В 1083 году Филарет Врахамий присоединил к своим владениям Эдессу{141}.
Наши представления о ситуации в Малой Азии во время захвата власти Алексеем I сформировались на основе подробного и очень критического описания положения на востоке страны, приведенного в «Алексиаде». Историки пришли к общему мнению относительно того, что в начале 1080-х годов восточные провинции были захвачены турками. Также многие уверены (опираясь опять же на труд Анны Комнины) в том, что накануне Первого крестового похода Византия пришла в себя, что в сочетании со смертью багдадского султана в 1092 году обеспечило благоприятные возможности развить успех в Малой Азии{142}. Однако к изложенной в «Алексиаде» версии следует относиться с осторожностью. Ее автор стремился отметить ужасное состояние империи в 1081 году, чтобы на этом фоне подчеркнуть достижения Алексея I и указать, что он спас Византию, находившуюся на грани катастрофы. Была у этой версии более конкретная цель: снять с императора вину за серию катастрофических поражений, которые произошли не до того, как он взошел на престол, а как раз в начале его правления. Об этих поражениях Анна умолчала.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
